Глава 6. Запреты, нарушения и последствия
По-видимому, эта их мазь способна творить чудеса, потому что Сатоши выжил. Выжил с чудовищной раной в животе. Я тогда спросил у Клима, все ли вот так выживают, если им ткнуть в живот мечом?.. Помню, этот вопрос меня крайне занимал. Тот усмехнулся и сказал, что нет, не все. Во-первых, Сатоши везунчик, а во-вторых, мазь наложили вовремя, вот и все. Я не стал рассказывать, каким образом мы сумели спасти самого воинственного японца острова и чего мне это стоило. Просто не стал. Сначала не хотелось вспоминать, а потом другие заботы навалились. Шинджи был зол. Он был в бешенстве: еще бы, не наш остров напал, а на нас напали самым подлым образом. Стоит ли говорить, что последующие дни мы тренировались еще яростней, и на французском мосту нас было не меньше пяти человек каждый день. Зря, конечно, он так. Бедные французы тоже остались без бойцов, нападать не спешили, изо всех силенок пригоняя на мост равное с нашими количество ребят. Даже девчонок. Они боялись, это было очевидно. Я же никак не мог забыть два меча Сатоши, и тот его бой. Поэтому, когда он очнулся и начал понемногу ходить, я первым делом пристал к нему с просьбой научить меня. Наверное, наш диалог выглядел забавно. - Сатоши? - Нани? ("что?" - япон.) - спросил он, оборачиваясь и иронично приподнимая бровь. Ого! Я ожидал гораздо более грубого ответа. Пожалуй, можно и поговорить. По крайней мере, попытаться. Моих познаний в японском явно не хватит объяснить, что я от него хочу. Поэтому я принял решение, которое на тот момент казалось мне единственно верным: потянулся к мечам за его спиной, с которыми он не расставался, даже будучи больным. Надо было видеть его глаза! Они прямо вспыхнули яростью, он перехватил мою руку и сильно вывернул. Из моих глаз сразу же покатились слезы: простой рефлекс, но до чего обидно! Сатоши продолжал выкручивать, пока не раздался мой крик. Тогда он отпустил мое запястье, и я рухнул на колени, кусая губы от боли. Неужели сломал? Нет, он был по-настоящему ценным бойцом: руки он мне не сломал, но урок я хорошо запомнил. Правда, то, что случилось потом, напрочь выбило меня из колеи. Он присел рядом со мной на корточки и приподнял мое лицо за подбородок. Потом что-то сказал. Я абсолютно его не понял, но тот говорил он долго и нравоучительно. Поняв, что мне не ясно ни слова из сказанного, он вздохнул и стал разговаривать со мной жестами. Он положил между нами два своих меча. Я покосился на оружие, но руки не протянул - уж больно агрессивно реагировал на подобные действия Сатоши. - Ситива икимасан! ("Нельзя!" - япон.) - произнес он, облизнув кончик пальца и дотрагиваясь им поочередно до каждого меча. Я следил за ним с нарастающим интересом, потому что понял, что у японцев этот жест выражает что-то особенное. Наверное, Сатоши хотел показать мне, что это его неприкосновенное оружие. Я замотал головой, показывая, что ни в коей мере не покушаюсь на его мечи. Он улыбнулся и показал пальцем: "1". Почему-то я очень хорошо его понимал. Это - первое правило, или первый урок. Я был уверен, что Сатоши понял, чего я хочу. И готов был учиться. Сатоши поднялся на ноги, и я последовал его примеру. Он с усмешкой указал на мой меч, болтавшийся на перевязи на бедре. Внезапно стало стыдно. Его мечи были перемотаны специальным ремнем, аккуратно сплетены в единое целое и всегда прочно фиксированы на спине. Мой собственный, болтающийся, показался мне очень жалким, как и я сам. Я пожал плечами и виновато улыбнулся. В конце концов, какая разница, как я отношусь к оружию, и как оно там у меня хранится... главное, уметь им пользоваться. К тому же я был зол на Сатоши: ему жизнь спасли, а он вот так... Я усмехнулся и вытащил свой меч. Пока вытаскивал, заметил, что тот замотался в небрежно закрепленном ремне, и у меня не сразу получилось его достать. Сатоши наблюдал за мной внимательно, с полуулыбкой, и когда я, наконец, распутал свое оружие, молниеносным движением достал один из своих смертоносных мечей. У него это вышло быстро, за доли секунды, и тут же его стальной меч перерубил мой деревянный напополам. Только щепки полетели. Я вздрогнул и замер, с ужасом смотря на остатки своего меча. Как же я теперь буду?.. Не уверен, что Шинджи придет в восторг от необходимости выдать мне новое оружие. Со злостью посмотрел на ухмыляющегося Сатоши и со всей дури кинулся на него с кулаками. Мне стало безразлично, ранит ли он меня, я был зол и поражен несправедливостью: спас его, выпрашивал у этого противного Сережки мазь, а он... он лишил меня главного на этих островах - оружия. К чести Сатоши, он не стал меня резать своим самурайским мечом, а отбросил его в сторону и просто схватил меня за запястья, удерживая на месте. Несколько секунд - глаза в глаза. В его - спокойствие, даже умиротворение и ни капли злости и ярости, в моих же - злоба и обида. Я попытался вырваться, но безрезультатно, конечно. Против лома нет приема, как говорится. Ага... Окромя другого лома. Нет, клянусь, я стану таким, как он. На этих островах по-другому не выжить. Сатоши сжал мои запястья посильнее и, по-видимому, удовлетворенный болью в моих глазах, наконец, отпустил. - Сатоши! - выкрикнул я с обидой, со слезами на глазах, - за что ты так со мной? Я же тебя спас! Сатоши только улыбался. А потом