Мы с дедом болтаем об учебе. Сейчас это и впрямь единственное мое спасение и утешение. Ильмира запрещает читать всякие мамские форумы, где я поначалу засиживалась. До конца не понимаю, как она это отслеживает и проворачивает, но стоит позависать на том или ином ресурсе, и на следующей день я не могу туда зайти, появляется надпись: «Заблокировано администратором».
— Давай селфи сделаем. — Дед с иронией выделяет новомодное слово. — Иначе бабуля не поверит, что я с тобой встречался. Да и вообще, хоть посмотрим на тебя, а то соцсети забросила. Хотя бы фото травки и голубей опубликовала. Глянь, какая кругом красота! — Он обводит глазами парк. — Ну что это такое? — отчитывает меня шутя. — Совсем на тебя не похоже.
После того как узнала о беременности, резко стало не до снимков. Фокус сместился на живот. Пока еще не особо заметный, но неожиданно ставший для меня таким важным.
— Ты правда, что ли, их смотришь? — недоверчиво спрашиваю я.
— А как же! — хмыкает дед. — Всегда! И не только твои.
Я улыбаюсь и обнимаю его. Немного кривляюсь на камеру, выбирая правильный ракурс, чтобы не выглядеть заплаканной и замученной на снимках. Делаю несколько кадров, выбираю пару удачных, остальные удаляю. Дед углубляется в телефон, отправляет фото бабушке и моей маме, а потом громко цокает.
— Вот дурень старый, не заметил, что всем последним активным контактам отправил. И друзьям, и знакомым... — покачивает головой. — Ну ничего, пусть видят, какая у меня внучка красавица. Просто загляденье! — с гордостью произносит он.
Не придаю значения его словам, пока дед не продолжает:
— О, и Андрею тоже. Только что посмотрел. Спрашивает, где я.
5 глава
Я закусываю губу и не дышу, глядя в телефон деда. Читаю краем глаза их переписку с Андреем. Они почти каждый день что-то обсуждают. Ковалёв во вложениях скидывает какие-то документы, доверенности. От этого так обидно становится! Мне он ни разу не написал, хотя я достала его номер из черного списка. Правда, самой позвонить и сказать о своем положении тоже не хватает решимости. Да и что это изменит?
После сообщения, которое дед отправил, — что проездом в городе и гуляет со мной по парку, — Андрей пишет: «Как у Яны дела?»
Дед отвечает, что тоскую по родным, но держусь молодцом, что у меня отличные успехи на курсах и домой пока не собираюсь.
Хочется разрыдаться в голос. Это и беременные гормоны, и просто.... Наболело!
— Вижу, вы с Андреем часто общаетесь, — замечаю я, когда дед прячет телефон в карман пиджака.
— Бывает. Ты же в курсе, что они с другом сеть спортивных школ в России открывают?
Киваю.
— Помогаю им, пока Андрей не может сюда приехать.
— Как у него дела? Ну, с его подругой…
— Да так, не особо, — машет дед рукой. Собирается еще что-то сказать, но его прерывает телефонный звонок. Он снова тянется в карман пиджака. — По работе, Яна, — виновато улыбается, — нужно ответить. — Отходит в сторону и с кем-то эмоционально обсуждает информацию по бюджету.
Этих пятнадцати минут хватает, чтобы взять себя в руки и еще немного поизображать беспечность, которой почти не осталось. Решаю больше ничего не спрашивать про Андрея, иначе разревусь.
Если бы он хотел, то сам бы давно уже связался со мной, чтобы узнать, как дела, а не выяснял это через третьих лиц. И вообще, мог бы выделить пару дней, приехать и объясниться, а не сообщать по телефону, чтобы больше ни на что не рассчитывала.
Один день я ужасно злюсь на Андрея и ненавижу, презираю каждой клеточкой тела и души, а в другой — тоскую так сильно, что готова простить все на свете, только бы приехал и сказал, как я ему нужна. Необходима.
Провожаю деда до машины, мы прощаемся, и я еду домой, где случается мощнейший откат. Резкий эмоциональный срыв. В своей комнате я даю волю слезам. Рыдаю взахлеб, точно зная, что завтра станет легче.
Ильмира периодически заглядывает проверить, как я, и остается дома, сказав, что будет в своей комнате. Если понадобится дружеское плечо, то она готова его подставить.
Выплакав еще одно море слез, я засыпаю. Утром выхожу из своей комнаты на запах свежей выпечки. В последнее время я подсела на ароматные теплые булочки из пекарни рядом с домом. Такие они вкусные! Тесто буквально тает во рту.
— Ну как ты? — спрашивает Ильмира, задерживая на мне внимательный взгляд.
— Настроения нет, но хотя бы плакать больше не хочется. Чувствую себя обезвоженной пустыней.
— Уже хорошо, — говорит она и опускает глаза на мой живот. — Блин, пятый месяц, а ты никак не округлишься. И в весе не прибавила ни грамма. Ведьма, — улыбается, наливая мне чай.