Эрик Пессан
Самые чужие люди во Вселенной
Информация от издательства
Original title:
L'homme qui voulait rentrer chez lui
На русском языке публикуется впервые
Издание осуществлено в рамках программы содействия издательскому делу «Пушкин» при поддержке Французского института в России
Cet ouvrage, publié dans le cadre du Programme d'aide à la publication Pouchkine, a bénéficié du soutien de l’Institut français de Russie
Пессан, Эрик
Самые чужие люди во Вселенной / Эрик Пессан; пер. с франц. Е. Чебучевой. — Москва: Манн, Иванов и Фербер, 2022. — (Young Adult Novel. Дикие тайны).
ISBN 978-5-00195-294-7
Все права защищены. Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения владельцев авторских прав.
Original title: L’homme qui voulait rentrer chez lui
Text by Éric Pessan
© 2019 l’école des loisirs, Paris
© Издание на русском языке, перевод, оформление. ООО «Манн, Иванов и Фербер», 2022
Придут ликвидаторы и эвакуаторы, и их полчища ринутся сбивать штукатурку и плитку, сносить перегородки, выкручивать железную арматуру, разбирать балки и стропила, выбивать известняк и камень: гротескные образы дома, низвергнутого, низведенного до свалки утильсырья, которое будут делить старьевщики в больших рукавицах: свинец труб, мрамор каминов, дерево стропил и паркетин, дверей и плинтусов, медь и латунь дверных ручек и водопроводных кранов, высокие зеркала и позолоту рам, каменные раковины и столешницы, ванны, кованый чугун лестничных перил…
Неутомимые бульдозеры нивелировщиков займутся тем, что останется: тоннами и тоннами строительного мусора и пыли[1].
Ты можешь быть счастлив здесь, я буду о тебе заботиться. Я никому не дам тебя в обиду. Мы можем расти вместе, Е. Т.
10
Человек бежит, спасая свою жизнь. Это происходит ночью, прямо внизу, когда никто уже не высунет нос на улицу, между тремя и пятью утра; улицы и бульвары пустынны, ни один автобус не проедет, люди спят, по крайней мере большинство людей. Я-то не сплю, я сижу на кровати и слушаю. Меня разбудил шум, я прислушался, ничего особенного не услышал, а потом вдалеке взвизгнули шины и захрипел мотор. Во всем доме ничто не шелохнется, ни от кого ни слова, ни шагов. Ни детского плача. Я ворочаюсь в постели, мне хочется заснуть опять.
Квартал у нас в общем-то спокойный; кроме нескольких злачных торговых точек, куда лучше не соваться, ничего опасного нет. И вот сегодня ночью кто-то спринтует, удирает как сумасшедший, стараясь дышать глубоко, чтобы не слишком быстро выдохнуться, чтобы не подвели колотье в боку или резкая судорога. Он несется как ветер, почти неслышно касаясь асфальта. Нельзя остановиться ни на секунду, нет права на ошибку: он должен запутать преследователей. Это вопрос жизни и смерти.
Я плотно заворачиваюсь в одеяло. Я живу на третьем этаже, и мне кажется, что я слышал стук каблуков. А точно ли я слышал погоню? Сейчас начало лета, я опустил штору, но распахнул окно. Не знаю, как бегут при погоне, и надеюсь, со мной такого не случится никогда. Если повезет, мне никогда не придется бежать, спасая свою шкуру.
По правде, мы так мало о чем знаем. Иногда отец дает затрещину, и кажется, что жизнь кончена. А ведь повсюду люди всаживают друг в друга ножи, людей продырявливают пули, рубят мачете, разрывают бомбы. Я и сам нахлебался из-за уродов, которые пытались отнимать у меня деньги во дворе младшей школы. На моего старшего брата Норбера напали в школе без всякой причины, просто там были типы, которым нравилось мучить других. Всегда и везде найдется кто-нибудь, кто развлекается, атакуя более слабых. Норбер не захотел ничего рассказывать, и я должен был сам домыслить эту сцену: здоровяки собираются в кучу, зажимают жертву в коридоре и играют с ней, как кошка играет с мышкой, прежде чем сожрать.
Я знаю, что Норберу бывало несладко: один раз я подслушал разговор наших родителей, и папа сказал, что Норбер — трус. Я послушал минутку, а потом на цыпочках отошел и закрылся у себя в комнате. Мне было стыдно. Стыдно, что мой брат — трус, и стыдно, что папа так о нем говорит. Родители должны помогать детям, разве нет? Если я или Норбер попадем в передрягу, папа точно к директору не пойдет. Наши проблемы, нам их и улаживать.
Я совсем проснулся, лежу и прислушиваюсь. На парковке снова тихо. Я прокручиваю в голове фильм, который придумал: кто-то бежит, спасая свою жизнь. Как так получается, что у людей возникает желание кого-то убить? Как можно захотеть лишить жизни человека? Даже представить трудно — гнаться за кем-то, чтобы прикончить. Сколько нужно ненависти, глупости или безумства, чтобы хотеть стать причиной человеческой смерти.