— Слишком холодно, — тут же возразила Фрида. Она вообще была какая-то сердитая, раздраженная.
— Я придумала: можно пойти и сварить сахарную помадку!
— Ты что? Ведь на кухне мама, да еще в таком настроении! Сама ведь знаешь: уж если она из-за какой-то ерунды на стенку полезла, значит, это на весь день. Да и не пустит она нас на кухню.
— Тогда давайте пойдем к греческому отелю и послушаем, какими неприличными словами они там ругаются.
— Ну и кому это надо? — скривилась Фрида. — Да и слова-то у них все одни и те же.
Исчерпав весь свой запас предложений, я сосредоточилась на белых пятнышках, проступавших у меня на ногтях. Считалось, сколько у тебя белых пятнышек, столько и ухажеров будет. Я насчитала семь.
Мамин бесконечный монолог временно сменился тишиной, потом до нас снова донеслось: «…а в Библии говорится: накорми голодного. Что ж, это хорошо. Правильно. Я готова, так ведь не слона же, верно? А некоторые, кому каждый день три кварты молока подавай, пусть другое место ищут. Не туда они попали. Что у меня здесь, молочная ферма, что ли?..»
Пикола вдруг резко вскочила и выпрямилась, как штырь. Потом с вытаращенными от ужаса глазами испустила жалобный стон. Фрида тоже вскочила:
— Что с тобой?
И мы дружно посмотрели туда, куда неотрывно смотрела сама Пикола. Все ноги у нее были в крови, кровь по ним так и струилась. И на ступеньке уже собралась лужица крови. Я подскочила к ней.
— Ты что, порезалась? Смотри, у тебя все платье сзади перепачкано!
На попе у Пиколы расплылось большое красно-коричневое пятно. Сама она по-прежнему стояла неподвижно, широко расставив ноги и тоненько подвывая.
— О господи! — сказала Фрида. — Я поняла! Я знаю, что это такое!
— Что? — Пикола в ужасе прижала пальцы к губам.
— Это министрация!
— А что это?
— Сама знаешь.
— Я что, умру? — дрожащим голосом спросила Пикола.
— Да не-е-ет. Не умрешь. Просто у тебя теперь может быть ребенок!
— Как это?
— Откуда ты знаешь? — Меня просто тошнило от этой всезнайки Фриды!
— Мне Милдред рассказывала, и мама тоже.
— Я тебе не верю!
— Да и не верь, тупица! Слушайте, подождите-ка вы меня здесь. Ты, Пикола, сядь вот сюда и сиди. — Фрида выглядела на редкость авторитетной и деловитой. — А ты, — велела она мне, — пока за водой сходи.
— Вода-то зачем?
— Давай-давай! Ты что, совсем дура? Не знаешь, зачем вода? Да смотри: тихо, иначе мама услышит.
Пикола послушно уселась, но смотрела, пожалуй, уже не так испуганно. Я потащилась на кухню.
— Тебе чего, девочка? — Мать прямо в раковине стирала кухонные занавески.
— Мне водички, мэм.
— И вода тебе, конечно, понадобилась именно тогда, когда я тут делом занята. Ладно, возьми стакан. Нет, чистый не бери. Возьми лучше вон ту банку. — Я взяла банку и набрала в нее воды из-под крана. Вода почему-то текла страшно медленно, а может, мне так показалось. — Вот ведь интересно: никому ничего не надо, но как только некоторые увидят, что у меня раковина занята, так тут им всем сразу воды из-под крана подавай… — Наконец банка наполнилась, и я попыталась дать задний ход, но мать не дала мне выбраться из кухни: — Ты куда это?
— На улицу.
— Пей прямо здесь!
— Да не разобью я твою банку!
— Кто тебя знает?
— Да уж я знаю, мэм, знаю! Ну, мам, можно, я эту банку на улицу вынесу? Я, честное слово, ничего не пролью и не разобью.
— Ну, смотри…
Когда я с полной банкой выскочила на крыльцо, Пикола сидела и плакала.
— Ты почему плачешь? Тебе что, больно?
Она покачала головой.
— Тогда перестань сопли развешивать!
Из задней двери вынырнула Фрида. Она явно что-то прятала под кофтой. Увидев меня, она удивленно спросила, ткнув пальцем в банку:
— Это еще что?
— Ты же сама сказала: принеси воды.
— Ну не в баночке же, тупица! Чтобы ступеньки отмыть, много воды нужно.
— Откуда мне знать, что ты крыльцо мыть собираешься?
— Оттуда! Нет, ты все-таки полная тупица. Идем. — Она потянула Пиколу за руку. — Идем-идем. Вон туда, за дом. — И они направились в густые кусты за углом.
— Эй, а как же я? — возмутилась я. — Я тоже с вами хочу!
— Да заткниссссь ты — мама услышит! — театральным шепотом прошипела Фрида. — Лучше пока ступеньки вымой.
И они исчезли за углом.
Это что же, опять придется пропустить что-то важное? Сколько же можно! Почему всегда именно я должна быть последней? Почему я должна торчать в заднем ряду, где ничего не видно? Я вылила воду на испачканную ступеньку, быстренько размазала лужу башмаком и бегом бросилась догонять девчонок.