Примерно такой логикой руководствовался Сидляр. Но для Хомицкого было это очень важным дополнительным штрихом в понимании психопортрета Сидляра. Он только лишний раз убедился, что этот человек всегда готовит себе тщательное алиби или до или после совершения циничного и жестокого преступления. При расследовании этого дела Хомицкий не просто изучил весь жизненный путь Сидляра, он, по сути, мог быть его психотерапевтом. Он был знаком с его внутренним миром больше, чем кто-либо другой. Включая его родственников и близких. Более того, в ходе расследования были отработаны все убийства в Таганроге и области, по распоряжению Хомицкого были прочесаны все места, где, как правило, прячут трупы. В результате на свалках были обнаружены несколько расчлененных трупов женщин. Один из них был обнаружен недалеко от дома Сидляра, причем по результатам экспертизы, смерть женщины наступила примерно месяц назад. И что характерно, все женщины были по всей видимости неместными, потому за это время ни в самом Таганроге, ни в Ростовской области не было зафиксировано ни одной без вести пропавшей. Конечно, чутье следователя подсказывало Хомицкому, что убийство Насти Мокряковой и этих женщин — дело рук Сидляра, и он готов был это доказать. Но в тот момент не было ни возможности, ни времени распылять силы и средства на другие эпизоды. Необходимо было сосредоточить весь потенциал именно на таганрогской истории и довести ее до логического завершения, чтобы Сидляр как можно быстрее получил свой пожизненный срок и перестал представлять опасность для окружающих. А в деле об убийстве Насти Мокряковой и тех женщин еще будет поставлена точка.
Он должен был сосредоточиться и довести до конца таганрогскую историю, чтобы Сидляр как можно быстрее получил свой пожизненный срок и перестал представлять опасность для окружающих.
Юбилей-невидимка
Давление Хомицкого на Сидляра увеличивалось. Фактически на каждом допросе он методично вбивал очередной гвоздик фактов и доказательств в будущую «шконку» его одиночной камеры в «Вологодском пятаке»[1].
И тем не менее Сидляр цеплялся за любую соломинку, которая смогла бы вынести его на берег. Но тут уже не то что соломинка, ни бревно, ни плот не помогли бы. И в качестве такой соломинки он выдумал еще одно алиби вместо ранее провалившегося (его нахождения в районе дома и разговоров по телефону во время убийства).
Сидляр заявил, что 20 мая 2007 года, закончив дела в гараже, он вместе с супругой (так он называл свою сожительницу) и с детьми (у гражданской супруги была старшая дочь) сел в машину «Мицубиси Галант» и поехал отмечать день рождения, юбилей ее сестры, в город Новошахтинск. При этом обещал предоставить все фотографии с этого юбилея, рассказать все детали, как они туда ехали и приехали, где сидели, что там делалось. По его мнению, это должно было стать убедительным доказательством его полной невиновности.
Что ж, это было достаточно серьезно. Тогда следователь проводит обыски по всем адресам семьи виновницы торжества, в ходе которых было изъято множество фотографий. В том числе и с названного юбилея. Но среди празднующих и пирующих следователь не увидел Сидляра. Впрочем, того это нисколько не смутило, он тут же показал фотографии, где он вместе с мужем дочери виновницы торжества разделывает барана для праздничного стола. Объяснил, что он считается мастером по разделке бараньих туш, вот его и попросили этим заняться.
Хотя и очевидно, что здесь что-то не так, но необходимо было искать встречные доказательства, способные разбить состряпанное преступником алиби. На фотографиях были запечатлены десятки людей. И вот каждого из них стали вызывать на допрос, представлять фото и задавать одни и те же вопросы: что это за праздничное мероприятие? Где вы находитесь и кто находится рядом с вами? Допрашивали поголовно всех. При этом следователь обратил внимание на еще одно важное обстоятельство. В день, когда обнаружили трупы девочек, 20 мая 2007 года, в Ростовской области стояла ужасная жара, не меньше 35 градусов выше нуля. Это подтвердила и метеосводка, которую запросили, чтобы сомнений не осталось. А люди на фотоснимках сидят за столом во дворе довольно тепло одетыми — кто в кофте, кто в пиджаке, и так далее.