Пример, близкий мне как выпускнику военно-морской кафедры, энергетику атомной подводной лодки. В Союзе создали такую лодку с титановым корпусом. У титана соотношение жёсткости с плотностью лучше, чем у большинства конструкционных материалов.
Лодка вышла сверхпрочная, способная ходить на глубине, недосягаемой для противолодочных средств противника. И в морской воде не ржавела. Но при любом контакте со сталью — от кораблей снабжения до железобетонных причалов — коррозия была такая, что пришлось изобретать способы дистанционного обслуживания. Да и цена титана никакому флоту не под силу. Вот и осталось чудо техники в одном экземпляре.
Книги Максима Калашникова интересны как памятники выдающейся инженерной мысли. Но они же показательны и как пример того, сколь малая доля выдающихся инженерных мыслей оказывает реальное влияние на практику.
Меч Империи не был сломан. Его сломали мы сами попыткой быть сильными на всех направлениях сразу. Этого военная наука не прощает никому.
Тренажёр фантазии
Примитив советской жизни — не только недостаток
Несколько слов о просторе для фантазии.
Случился в Интернете интересный спор. Дочь известного в советское время писателя-диссидента, по долгому жизненному опыту очень не любящая пламенных антисоветчиков, опубликовала подборку фотографий игрушек советских времён. Один пламенный антисоветчик возмутился: игрушки примитивные, упрощённые донельзя, неестественной раскраски, а то и вовсе одноцветные. То ли дело выпускавшиеся в то же время в Германской Демократической Республике — тоже вполне советской — игрушечные железные дороги: если бы не размер — вовсе не отличить от настоящих! А уж западные игрушки и подавно в точности копируют реальность — разве что поярче. И конструкторы зарубежные были по качеству несравненно лучше советских, и разнообразие всякой мелочи поразительное. Словом, воспитывали несчастных советских детей на сплошном примитиве, дабы они потом и во взрослой жизни мирились с любым убожеством и не стремились к лучшему.
Я сам был ребёнком в глубоко советские времена. И доселе довольно неприхотлив в быту, не особо гоняюсь за яркими чудесами. Да и по личным политическим убеждениям советскую власть не слишком уважаю. Вроде бы должен согласиться с праведным гневом борца за яркое счастливое детство. Но в его дневнике написал, почему считаю его неправым.
Игра — один из основных способов приготовления к дальнейшей жизни. Это видно ещё у животных: детёныши хищников упражняются в приёмах охоты, детёныши травоядных — в приёмах уклонения от охотников. Понятно, чем больше похожа игрушка на реальный молоток или компьютер, тем легче научиться заколачивать гвозди либо гонять курсор. Реалистичные игрушки — полезное средство воспитания грядущего мастерства.
Но человек отличается от прочих животных, помимо прочего, мощью фантазии — способности представлять себе предметы и процессы, а потом при необходимости воплощать свои представления в жизнь. Более того, важнейшее проявление фантазии — творчество: способность нафантазировать то, чего доселе в реальности вовсе не было.
Чем точнее копируется реальный предмет, тем меньше места остаётся фантазии. А уж творчество и вовсе ограничивается придумыванием новых способов обращения с этим предметом. Но создать новый предмет куда легче, глядя не на готовую копию, а на простейший символ.
Я сегодня с удовольствием покупаю точные копии реальных образцов боевого стрелкового оружия. Но собственные идеи устройства узлов автоматики приходили мне в голову в те годы, когда на наших прилавках лежали довольно грубые макеты, напоминающие Маузер и Калашников лишь общим контуром. Правда, я изучил оружие и по серьёзным справочникам, а с пистолетом Макарова и автоматом Калашникова знакомился на военной кафедре. Но всё же нынешняя реалистичность моей коллекции явно не помогает творчеству.
Качество изготовления игрушек — как и реальной продукции — в советское время действительно хромало. Это прежде всего следствие печальной привычки к войне, когда важнее всего безотказность оружия, удобство отступает на второй план, а долговечность и подавно никого не беспокоит: зачем пушке живучесть в сотню тысяч выстрелов, если в бою ей удастся выпустить в лучшем случае пару тысяч снарядов, прежде чем неизбежные превратности военного времени её уничтожат. Но для игрушки долговечность и подавно не нужна. Ребёнок её всё равно рано или поздно забросит или сломает, чтобы, например, посмотреть, как она устроена. Потому и должно быть не жалко её ломать.