Марсильи был публично замучен до смерти в Париже 22 июня 1669 года. К 19 июля его бывший камердинер Даугер начал срок своего таинственного заключения. Как французы завладели им, поддался ли он на уговоры или был предан Карлом II, неизвестно. Французский посол в Сент-Джеймсе Кольбер (брат знаменитого министра) пишет так г-ну де Лиону в Париж 1 июля 16699: “Господин Жоли говорил с человеком по имени Мартин (Даугер) и убедил его, что, отправившись во Францию и рассказав все, что он знает о Ру, он будет играть роль честного человека и хорошего подданного”.
Но Мартина все-таки не убедили!
Мартин ответил Жоли, что он вообще ничего не знает и что, попав во Францию, люди подумают, что он хорошо знаком с торговлей людьми Ру, и поэтому его будут держать в тюрьме, чтобы заставить рассказать то, чего он не знает.– Возможный человек в Железной Маске не знал своего собственного секрета! Но позже в разговоре Мартин по глупости признался, что знает очень много; возможно, он сделал это просто из фатального тщеславия. Однако он не переправился во Францию, даже когда ему предложили охранную грамоту и обещали награду. Кольбер поэтому предлагает попросить Карла сдать камердинера, и, вероятно, Карл опустился до подлости. Во всяком случае, 19 июля Лувуа, военный министр Людовика XIV, приказал Сен – Марсу в Пиньероле в Пьемонте ожидать от Дюнкерка самого важного пленника—камердинера! Этот камердинер, которого теперь зовут Юсташ Даугер, мог быть только камердинером Марсильи, Мартином, которого так или иначе привезли из Англии в Дюнкерк. По крайней мере, едва ли можно себе представить, что когда 1 июля французская полиция "разыскивает" камердинера в Англии по политическим мотивам и когда к 19 июля они поймали камердинера чрезвычайной политической важности, то эти два камердинера должны быть двумя разными людьми. Мартин, должно быть, Даугер.
Итак, здесь, к 19 июля 1669 года, мы находим нашего несчастного слугу в трудах. Почему с ним обращаются с такой таинственной строгостью? Правда, государственные заключенные, о которых было очень мало сведений, содержались в строжайшей тайне. Но нельзя с уверенностью утверждать, что все они подвергались чрезвычайным мерам предосторожности, которые в случае с Даугером не ослабевали в течение двадцати пяти или тридцати лет. Король говорит, по словам Лувуа, что безопасность Даугера "имеет для него последнее значение”. Он не должен ни с кем вступать в сношения. Его окна должны быть там, где никто не может пройти. Несколько запертых на засов дверей, должны отрезать его от звуков человеческих голосов. Сам Сен-Марс, комендант, должен ежедневно кормить камердинера.
–Вы никогда, ни под каким предлогом не должны слушать то, что он может захотеть вам сказать. Вы должны угрожать ему смертью, если он скажет хоть слово, кроме того, что ему действительно нужно. Он всего лишь камердинер, и ему не нужно много мебели10.
Сен-Марс ответил, что в присутствии господина де Воруа, старшего офицера Дюнкерка (который доставил Даугера в Пиньероль), он пригрозил проткнуть Даугера насквозь, если тот посмеет заговорить даже с ним, Сен-Марсом. Он говорит, что никому из смертных не говорил об этом пленнике. Люди верят, что Даугер – маршал Франции, настолько странны и необычны меры предосторожности, принятые для его безопасности.
Маршал Франции! Легенда началась. В это время (1669 г.) Сен-Марс имел в своем распоряжении Фуке, великого падшего министра, самого богатого и опасного подданного Людовика XIV. Но это не они, это был камердинер, Доже, который вызвал "ощущение."
20 февраля 1672 года Сен-Марс из соображений экономии пожелал использовать Даугера в качестве камердинера Лазуна. Это доказывает, что Сен-Марс, в конце концов, не видел необходимости изолировать Даугера и не считал опасения короля обоснованными. По мнению Сен-Марса, Даугер не хотел быть освобожденным, "никогда бы не попросил, чтобы его освободили”. Тогда почему его так тщательно охраняли? Лувуа не позволил, чтобы Даугера поставили камердинером к Лазуну. В 1675 году, однако, он разрешил Даугеру быть камердинером Фуке, но с Лазуном, сказал Лувуа, Даугер не должен иметь отношений. Тогда у Фуке был еще один камердинер-пленник, Ла Ривьер. Этот человек, очевидно, не был обвинен ни в каком преступлении. У него был меланхолический характер и отечное тело. Фуке развлекался тем, что лечил его и учил читать.