Иван Андреевич спросил ее:
— Понравилась картина?
— Нет, — ответила Тынэна.
Учитель некоторое время ошеломленно смотрел на нее.
— Ну почему же? — удивился Иван Андреевич. — Это же замечательная картина! Весь мир восхищается ею.
— Много крови и сжиганий, — сказала Тынэна и недоуменно спросила: — Как может нравиться такое?
И учитель еще раз с тоской подумал: сколько ни живи здесь, никогда не знаешь до конца, о чем думают эти дети. Даже Тынэна, такая непохожая на своих подружек, светловолосая, голубоглазая, часто удивляла его неожиданными поступками и суждениями.
Со стороны иной раз казалось, что Тынэна и не слушает учителя и смотрит бездумным взглядом на покрытую блестящим новым льдом лагуну, но стоило ее спросить, она отвечала всегда точно и обстоятельно. Иван Андреевич сам как-то попался на этом, и ему стоило большого труда скрыть смущение оттого, что он плохо подумал о девочке.
Однажды учительница ботаники Елена Ивановна задала классу вопрос: в каких странах кому хотелось бы побывать? Она услышала самые неожиданные ответы. Больше всего было желающих поехать в жаркие края, посмотреть живых слонов, тигров, обезьян. Примерно столько же было желающих поехать куда угодно, "был бы только лес". Все в один голос хотели искупаться в теплом озере или море. Дошла очередь до Тынэны.
— В Испанию, — коротко ответила Тынэна.
— Почему же тебе, Танюша, хочется поехать именно в Испанию?
— Я в какой-то книге прочитала эти слова, — притихшим голосом произнесла Тынэна: — "Под кастильским чистым небом…" Я бы хотела повидать это чистое кастильское небо…
Тынэна чувствовала, что такого объяснения недостаточно, но ничего не могла поделать. Она бы и самой себе не могла объяснить, почему именно эти слова так ее очаровали, что в них такого особенного — "под кастильским чистым небом…".
Елена Ивановна подождала и, убедившись, что Тынэна больше ничего не скажет, кивнула:
— Хорошо.
— Небо везде одинаково, — не выдержал один из мальчиков.
— Не везде, — тихо, но решительно возразила Тынэна.
— После уроков, Танюша, — сказала Елена Ивановна, — приходи к нам.
Тынэна не раз бывала в гостях у Ивана Андреевича и Елены Ивановны. Они занимали маленький домик, сколоченный из деревянных ящиков и обшитый черным толем.
Все было, как всегда. Она поиграла с Валериком, постояла возле полки, снимая одну за другой книги, листая страницы. Потом слушала патефон. Густой, сочный голос рвался из маленькой комнатушки на простор:
Вдо-оль по Питерской!..Потом сидели за столом и пили чай.
Чай в доме Быстрова заваривали крепко, как в яранге. И пили вприкуску, наливая в блюдечко. Тынэна откусывала кусочек сахара и загоняла его далеко за щеку, чтобы он дольше не таял. Когда была жива мама Юнэу, она ухитрялась по нескольку дней пить чай с одним маленьким кусочком. После каждого чаепития она вынимала изо рта кусочек сахара и клала его на самый верх посудной деревянной полочки.
Быстрое сидел в полосатой рубашке с расстегнутым воротом. Елена Ивановна была в цветастом платье, и здесь, дома, в своей семье, рядом с мужем и сыном она уже не казалась девочкой.
Обычно на таких вечерних чаепитиях Иван Андреевич и Елена Ивановна рассказывали Тынэне о Большой земле, о лесах, о полях, о больших городах, но сегодня они оба были молчаливы и сосредоточенны. Наконец, обменявшись непонятными многозначительными взглядами, оба посмотрели на Тынэну. Заговорил Иван Андреевич. Каким-то не своим голосом он спросил:
— А не хотелось бы тебе, Танюша, поехать на Большую землю?
— Конечно! — с загоревшимися глазами ответила Тынэна. — Да у нас все только и мечтают об этом. Каждый вечер перед сном в нашей комнате девочки гадают, куда они поедут, когда кончат школу.
— А тебя все тянет под кастильское чистое небо? — с улыбкой спросила Елена Ивановна.
Тынэна смутилась и ничего не ответила.
— Поехала бы ты с нами на Большую землю? — спросил Иван Андреевич.
— Конечно! — живо ответила Тынэна. — Я к вам так привыкла.
— Ну, так вот, — глядя куда-то в сторону, произнес Иван Андреевич. — Мы с Еленой Ивановной решили тебя удочерить.
— Что? Как это — удочерить? — переспросила Тынэна.
— Мы хотим, чтобы ты стала нашей дочерью, — пояснила Елена Ивановна.
— А разве это можно? — удивилась Тынэна.
— По закону можно, — подтвердил Иван Андреевич.
— Ты будешь носить нашу фамилию, будешь нам все равно как родная, — горячо произнесла Елена Ивановна. — Татьяна Ивановна… И братик родной у тебя будет — Валерка.