Разумный устроитель новой республики хочет служить не себе, а общему благу, не своим наследникам, а общему отечеству.
Нововводитель встречает врагов во всех тех, кому жилось хорошо при прежних порядках, и приобретает только очень робких сторонников в тех, чье положение должно при этих нововведениях улучшиться.
Все вооруженные пророки побеждали, а невооруженные гибли.
Главными основами всех государств служат хорошие законы и хорошо организованные войска. Без хорошо организованного войска в государствах не могут поддерживаться хорошие законы; где хорошо организовано войско, там обыкновенно бывают и хорошие законы.
Никогда не бывало, чтобы новый правитель разоружил своих подданных; наоборот, когда он находил их невооруженными, он всегда их вооружал.
Если новый правитель это человек, не обладающий особенно крупным умом и доблестью, он не умеет управлять, потому что всегда жил частной жизнью.
Для государя необходимо, чтобы народ был ему другом, иначе в несчастье он не найдет спасенья.
Я твердо уверен, что лучше быть отважным, чем осмотрительным, потому что судьба – женщина, и необходимо, если хочешь держать ее в подчинении, бить ее и толкать вперед; она скорее даст себя победить людям, которые именно так с ней обращаются, чем таким, которые подходят к ней холодно. И потому она всегда, как женщина, – друг юношей, которые осмотрительны, более горячи и повелевают ею с большей отвагой.
Слабые государства всегда действуют нерешительно, а нерешительность всегда вредна.
Большинство людей больше боится внешности, чем сущности.
Государь должен строго обдумывать свои слова и действия, не быть подозрительным без причины и действовать благоразумно и гуманно.
Новому правителю невозможно избегнуть имени жестокого, потому что новые государства полны опасностей.
Хорошо направленными жестокостями (если, говоря про дурное, можно употребить слово «хорошо») я назову такие, к каким прибегают в случае необходимости для укрепления своей власти; однажды укрепив последнюю, правители на них не настаивают, но заменяют их мерами возможно более полезными для подданных.
Правитель, и больше всего правитель новый, не может соблюдать всего того, за что людей считают хорошими, так как он часто вынужден – для того, чтобы удержать власть, – действовать против своих обещаний, против милосердия, против гуманности, против религии. Для этого нужно, чтобы он имел характер, способный меняться, смотря по тому, как указывают ему ветер и судьба. Он не должен уклоняться от добра, пока может, но уметь делать зло, когда он к этому вынужден.
Люди обыкновенно скорее забывают смерть отца, чем потерю наследства.
Государь должен быть человеком с сильным духом, не падающим в несчастьях, способным своей энергией и бодростью поддержать дух народа.
Масса неспособна учредить государственного порядка потому, что по различию мнений, никак не может понять его хорошие стороны, но, раз испытав хороший порядок на опыте, она не согласится с ним расстаться.
Масса разумнее и постояннее, чем государь.
Правителей государств было довольно много, а добрых и умных было между ними мало.
Если общее мнение неблагоприятно народу, то это происходит потому, что о нем каждый может злословить беспрепятственно и без страха, даже когда он владычествует, о единоличных же правителях приходится говорить с тысячами опасений и тысячами оглядок.
Церковные государства опираются на освященные религией устои, столь мощные, что они поддерживают государей у власти независимо от того, как те живут и поступают. Только там государи имеют власть, но ее не отстаивают, имеют подданных, но ими не управляют; и однако же на власть их никто не покушается, а подданные их не тяготятся своим положением и не хотят, да и не могут от них отпасть. Так что лишь эти государи неизменно пребывают в благополучии и счастье.
Я уподобил бы судьбу бурной реке, которая, разбушевавшись, затопляет берега, валит деревья, крушит жилища, вымывает и намывает землю: все бегут от нее прочь, все отступают перед ее напором, бессильные его сдержать. Но хотя бы и так, – разве это мешает людям принять меры предосторожности в спокойное время, то есть возвести заграждения и плотины так, чтобы, выйдя из берегов, река либо устремилась в каналы, либо остановила свой безудержный и опасный бег? То же и судьба: она являет свое всесилие там, где препятствием ей не служит доблесть, и устремляет свой напор туда, где не встречает возведенных против нее заграждений.