Как в нее поверить? Ведь ни в печати, ни по радио, ни по телевидению вопросы практического освоения космоса подробно не освещались, о предстоящем старте заранее не говорили. А когда разобрались, всех захлестнул единый патриотический порыв. В этом я убедился, стоя на трибуне Мавзолея во время встречи москвичами Юрия Гагарина. Тысячи людей, собравшиеся на Красной площади, представлялись мне как единый человеческий организм, который возбужденно дышал, радовался, смеялся и плакал от счастья…
Вечером Москва салютовала рождению новой эры в истории человечества.
Юрий Гагарин…
О Космонавте-1 написано и рассказано сейчас так много, что, кажется, и добавить нечего. Пишут писатели и журналисты, родные и друзья. Пишут те, кому пусть коротко, пусть раз, но приходилось встречаться с этим замечательным человеком. О, если бы все эти слова могли вернуть его нам! К сожалению, такого не бывает…
«Вся моя жизнь кажется мне одним прекрасным мгновением», — сказал Гагарин, отправляясь в космический полет. И нам, его друзьям и соратникам, Юрина жизнь кажется тоже мгновением… Но это мгновение будет вечным в сердцах тех, кому он отдавал себя без остатка.
Мы свято храним память о нашем боевом друге. И где бы ни были, у себя ли на Родине, или далеко за ее пределами, с кем бы ни встречались, мы прежде всего говорим о нем, о славном русском парне, о Человеке с большой буквы, о Первом гражданине вселенной.
Я благодарен судьбе за то, что на одном из перекрестков жизненных дорог она свела меня с Юрием Гагариным. Свела… И более двенадцати лет мы шли рядом плечо в плечо и вместе с небольшой группой таких же, как мы сами, парней трудились во имя одного важного дела. Мы были счастливы и горды, что стояли у истоков пилотируемых полетов в космическое пространство, что именно нам довелось начинать подготовку к первым космическим стартам и первым «на родную Землю со стороны взглянуть».
Нам повезло: мы родились вовремя! Пятью годами раньше — не подошли бы по возрасту; пятью годами позже — пришли бы уже на проторенный путь. И в том, и в другом случае за нас это великое дело сделали бы другие.
Встретились мы с Юрием задолго до создания у нас стране отряда космонавтов. Это произошло на Крайнем Севере, куда я приехал «для дальнейшего прохождения службы». К великой радости, я встретил там многих выпускников одесской спецшколы.
Первая труба оркестра спецшколы (в котором играл и я) Миша Андрейченко прочитал мне ознакомительную лекцию на тему «Что такое Север и с чем его жуют». К нему же я обратился за разъяснением, когда обнаружил, что в рядах «братской части» небольшая группа молодых летчиков носит не черную морскую форму, а форму летчиков ВВС.
— А, эти — пехота! — с чувством собственного превосходства объяснил мне «морской волк». — Такие же северные салажата, как и ты. Из Оренбургского училища, — и даже не обратил внимания на то, что я обиделся и за себя, и за тех ребят, которых он назвал пехотой.
Правда, на такой снисходительный тон он имел право. Прослужив несколько лет в Заполярье, Михаил успел побывать во многих переделках и летал как бог.
Через некоторое время в день открытия спортивного сезона в гарнизоне этот же Миша Андрейченко, теперь уже в роли капитана баскетбольной команды, ставит передо мной задачу на игру:
— Забудь обо всем и держи вон того маленького! — и кивком головы указывает на самого низкорослого игрока из команды наших соперников. — Ростом он, правда, подкачал, но шустрый и верткий. Да и глаз у него верный. Ты с ним не заскучаешь.
После игры я подошел к своему подопечному. Мне понравилось, что во время игры он не обращал внимания на мои граничащие с фолом попытки задержать его, самого результативного нападающего.
— Да, доставил ты мне хлопот! Давай познакомимся. Георгий! Проще — Жора.
— А я уже слышал о тебе. Ты балтиец! Гагарин моя фамилия. Юрий Гагарин. А насчет игры учти: я сегодня не в лучшей своей форме. Вот встретимся в следующий раз — тогда держись, пехота! — и заулыбался белозубой улыбкой.
Он удивил меня этим словечком — «пехота». Оказалось, что сам Юра ни капельки не обижался на это приклеившееся к ним прозвище.
Позже, уже в отряде космонавтов, мы все привыкли к тому, что Юрий часто употребляет это слово, и по интонации определяли отношение Юрия к тому, кого он развал пехотой.
Помню, как один из ветеранов Центра подготовки, сверхсрочник Федор Демчук, обучавший Юрия езде на автомобиле, обидевшись, пробурчал:
— Никакая я не пехота. Я всю службу за баранкой сижу.