И снова всей группой вваливаемся в соседнюю комнату. Однако нас вежливо попросили выйти и входить по одному. Но такой прием уже не смог испортить нам настроения.
Дожидаюсь своей очереди. Вхожу. Предо мной за столом сидят два пожилых человека, оба подполковники-медики в морской форме. Это несколько озадачило. Зачем я понадобился врачам?
Мне предложили сесть. Стали задавать вопросы. Разговор пошел на обычные, если можно так сказать, избитые темы: как идет служба, как летаю, привык ли к Заполярью, чем занимаюсь в свободное время, что читаю и так далее. Поинтересовались, как справляюсь с партийными обязанностями (я в то время был секретарем парторганизации эскадрильи).
— Возможно, мы встретимся еще раз, и наша беседа будет более основательной, — сказали мне на прощание.
Выйдя из кабинета, я встретил вопросительные взгляды товарищей, но ответить что-либо толковое не смог и только развел руками.
Весть о том, что врачи интересуются в основном молодыми летчиками, быстро распространилась по городку, и неопределенность, которой заканчивалась каждая беседа, естественно, начала порождать различные кривотолки. Городок небольшой, ничего не спрячешь и не утаишь, каждый как на ладони.
Дня через два начался очередной тур бесед. Пригласили уже не всех, а только некоторых из первоначальной группы. Да и сами беседы носили более определенный характер. Меня подробно расспросили о летной подготовке, начиная с училища. Ответы слушали с большим вниманием, хотя, как я полагал, подполковникам все это было известно — ведь на столе перед ними лежала моя летная книжка. Я настороженно ожидал, когда наконец мне зададут тот вопрос, ради которого сюда приехали эти люди. И вот меня спросили, как бы я отнесся к предложению летать на более современных типах самолетов? Так вот в чем дело! В то время авиационные части стали переходить на новые, сверхзвуковые истребители и многие из нас завидовали счастливчикам, летавшим на них. С детских лет моим кумиром был Валерий Чкалов, и его девиз — летать быстрее, выше, дальше всех — стал для меня смыслом и целью жизни.
— Конечно, хочу! — отвечаю.
— Ну а если речь пойдет о принципиально новом типе летательного аппарата?
Я сразу же сник. Тогда создавалось много вертолетных частей, и, естественно, туда нужны были летчики. Такова уж судьба вертолета: в начале своего становления среди нашего брата он не пользовался особенной популярностью, и к этому воздушному «трудяге» пилоты относились с большой настороженностью и недоверием. Не та скорость, не те высоты… Стрекоза, да и только.
— Я летчик-истребитель, — говорю. — Я специально выбрал училище, где учат летать на реактивных, а не…
— Да нет! Вы не так поняли, — успокоили меня. — Речь идет о дальних полетах, о полетах на ракетах вокруг Земли.
Несмотря на то, что уже тогда в космическом пространстве находился не один спутник, полеты человека в космос все еще относились к области фантастики. Даже среди нашей летающей братии о них всерьез не говорили.
— Вокруг Земли?.. — с сомнением переспросил я и, тут же поняв, о чем речь, с поспешностью добавил: — Я согласен.
— Не чувствуется твердости.
— Как не чувствуется? — заторопился я. — Вокруг Земли готов лететь на чем угодно. Даже на ступе Бабы Яги и то бы рискнул попробовать. Но только чтобы ступа эта была сегодня, ну не сегодня, так завтра, долго не летать я не смогу. Я летчик.
— Об этом можете не беспокоиться. Полет человека в космос, несмотря на все ваши сомнения, не за горами. Но вам придется еще пройти очень серьезное медицинское обследование в Москве. Можете «споткнуться» на каком-либо испытании, и все ваши усилия окажутся напрасными. Не смущает вас такое положение?
Этот вопрос звучал предостерегающе. В нем чувствовалась вся серьезность нашего разговора. Он подводил итог. Он требовал от меня вдумчивости и отчета перед самим собой. Перед будущей работой.
— Я готов!
— Тогда ждите вызова в Москву. Желаем удачи!
Я шел к себе в гостиницу, пытаясь оценить все происшедшее со мной. Мои представления о космосе, о полетах на космических кораблях были почерпнуты из фантастической литературы. И вот эта фантастика становится вдруг явью, и мне, 24-летнему летчику Северного флота, предлагают принять в этом самое непосредственное участие! Да, здесь было от чего голове пойти кругом…
К вечеру узнал, что многие из тех, кто был на второй беседе, не получили приглашения на отборочную медкомиссию. Некоторые по разным личным соображениям отказались от предложения работать на новой технике, и нас осталось только шестеро.