— Назовите мне в Центре человека, который бы присутствовал на всех пилотируемых пусках. Не можете? А я назову! — и у него от удовольствия даже капельки пота выступают на широком носу.
Как-то мы сидели после ужина в холле нашей гостиницы на космодроме. День выдался трудный, и все мы порядком устали. Поэтому не шутим, не смеемся, как обычно. Каждый занят своими мыслями. Николай Федорович пытается разрядить обстановку, но, увидев, что все его усилия напрасны, куда-то исчезает. Появившись минут через двадцать, он радостно объявляет:
— Ребята, в кинозал! Достал вот такую кинокомедию!
— Как называется?
— А у меня их две. Вот только названия вылетели из головы. В зал, там разберемся, — интригует нас Николай Федорович.
Мы идем в кинозал.
— Капустин! Огласи весь список! — кричит Николай Федорович так, чтобы его услышал киномеханик.
— «Тридцать три» и «Ловко устроился», — доносится из кинобудки.
Оказалось, что одни видели первый фильм, другие — второй. Поэтому «голосование» затянулось. Наконец выбор был сделан.
— Капустин, «Ловко устроился»! — кричит Николай Федорович.
— Кто? Я? — обиженно спрашивает киномеханик.
Мы смеемся, и настроение наше теплеет. С удовольствием смотрим фильм. А потом все по очереди подходим к комиссару и жмем ему руку:
— Спасибо, Николай Федорович! Ловко ты нас устроил.
Или такой случай. Однажды на космодроме вдруг выдался для нас выходной день. Событие это довольно редкое, так как прибываем мы туда впритык, за семь-десять дней до старта. Ну и, конечно, растерялись: не знаем, как его занять. И тут появляется Николай Федорович.
— Поедем на рыбалку. Ушицу похлебаем, позагораем, отдохнем на лоне природы, — уговаривает он нас.
Но день обещал быть жарким, и никому не хотелось покидать гостиницу.
— Рыбы мы даже на обед коту не наловим. Нет на этот раз среди нас рыбаков. А позагорать и здесь можно — бассейн под боком. Ну а «лоно» ваше — пляж от Каспийского до Балхаша — мы увидим из окна самолета, когда полетим домой, — возражаем ему.
Но Николай Федорович не сдается:
— Рыбы мы наловим обязательно. Я даже знаю сколько: одиннадцать килограммов пятьсот пятьдесят граммов. Поехали!
Все рассмеялись и двинулись за Никерясовым.
На берегу реки он командует:
— Берите удочки и хоть подержитесь за них. А я тем временем организую главный улов.
Спустившись к реке, он вытаскивает огромный садок, полный рыбы.
— Прошу проверить! — возбужденно говорит он.
Нашлись даже весы. Проверили — одиннадцать и четыре десятых килограмма.
— Ну надо же! Сам ведь взвешивал. Было одиннадцать килограммов пятьсот пятьдесят граммов. Куда же делись сто пятьдесят граммов? — серьезно недоумевает Николай Федорович.
— Усохла! — успокаивают его ребята.
Вот такой, добрый и заботливый, наш космический талисман.
Этим рассказом я и заканчиваю записки о первом отряде космонавтов.
22 октября на Ил-62 мы прилетели в Москву. Идем по красной дорожке от самолета к трибуне, где стоят руководители партии и правительства, и я так волнуюсь, как не волновался за все пять суток полета. Еще бы! Предстоит рапортовать своему народу о завершении полета и о нашей готовности выполнить любое новое задание партии и правительства.
Подводя предварительные итоги, Главный конструктор сказал, что в освоении космического пространства начался новый этап — трудоемкая научная работа. Именно к таким подлинно «рабочим» экспериментам относился и наш групповой полет.
Более трех десятков советских людей уже побывали в космическом пространстве: летчики, летчики-испытатели, инженеры, ученые, врачи. Двое из них — В. Шаталов и А. Елисеев — за довольно небольшой срок, немногим более двух лет, стартовали в космос трижды. Впереди новые старты, и мы услышим и уже знакомые и еще незнакомые имена и фамилии.
Естественно, в своих коротких записках я не смог рассказать обо всех пилотируемых полетах и их участниках. Да я ведь и не ставил перед собой такой задачи. Я почти ничего не сказал о конструкциях кораблей и тренажеров, о методах подготовки космонавтов. Об этом много и основательно говорится в книгах, написанных летчиками-космонавтами Гагариным, Титовым, Береговым, Хруновым, Поповичем и Николаевым. Мне же, вспоминая пройденное и пережитое, хотелось рассказать о тех, кто пришел в отряд по зову времени и страны в марте 1960 года. Они были первыми!
Дописана и отложена в сторону последняя страница… Я выполнил, как сумел, свой долг перед моими друзьями. Выхожу на балкон. С десятиэтажной высоты открывается чудесный вид: от края до края, насколько хватает глаз, стелется ковер подмосковного леса. Вдали, почти у самого горизонта, по этому зеленому морю плывет несколько куполов и маковок старинных церквей — памятников древнего русского зодчества. Немые свидетели далеких событий. А рядом, буквально в трехстах метрах, высятся современные красивые здания. Двадцатый век! Это Центр подготовки советских космонавтов имени Юрия Алексеевича Гагарина.