- Ну и расскажи, нам же интересно.
- Сейчас. Чая налью только.
Бульканье, сопение, Хрюша подошла к Пашке, ткнула его в коленку мокрым носом, получила из Пашкиных рук земляничное печенье и, хрустя им, вернулась в тамбур героически охранять нас от диких медведей. Артур с полной кружкой вернулся на свой стул, сыпанул себе пару ложек сахара и начал:
- Это тоже на войне было, летом 46-го. Мой прапрадед...
- Как 46-го?
- Это на какой же...
- Войне?
- Это кто с кем воевал?
- Да помолчите вы! Знаю я, что война весной 45-го закончилась. Ну, или первого сентября, если ещё и Японию считать. Но только то, что там генералы подписали, далеко не все простые люди приняли сразу и одобрили. Да, официально война закончилась, но...
- Но? Что "но"?
- А то. Не все согласились с этим. Самые упёртые немцы вообще чуть ли не до середины пятидесятых партизанили, так вот!
- Понятно.
- Не перебивайте, а то не буду рассказывать!
- Ладно, молчим, молчим. Продолжай, давай.
- Летом 46-го это было. Мой прапрадед... он, кстати, русский был, Смирнов его фамилия, имени не знаю, не сохранилось имя. Это потом уже как-то так получилось, что я татарином стал. На самом деле, татарин я только наполовину, выгляжу просто так внешне. Так вот, этот прапрадед по фамилии Смирнов в Германии служил, в оккупационных войсках. И была там у них какая-то немецкая банда... эээ... ну, или не банда. Может, их партизанами назвать правильнее было бы. В общем, гадили они нашим как только могли. И стреляли исподтишка, и дороги минировали, и даже еду отравить нашим бойцам пытались. В общем, свинили изо всех своих фашистских сил. Долго их поймать не могли, прятались они хорошо. Но в конце концов... Хрюша, совесть имей! Ты уже за пятым или шестым печеньем приходишь! Собакам вообще такое вредно в больших количествах. Пашка, не давай ей больше, и так толстая. Дай мне лучше всю пачку сюда. Спасибо. Это что, всё, что осталось? Тут же полкило было.
- Да не жмись ты, у нас ещё есть пачка. И завтра купим, если нужно. Давай, рассказывай дальше.
- Угу. Так вот, - Артур вытащил печеньку из пачки, рассеянно помешал ложкой чай в своей кружке, машинально отдал печеньку страдающей от жуткого голода Хрюше и продолжил. - В конце концов зажали их, партизан тех. В лесу каком-то зажали. Так-то они раньше уходили всегда, но не в этот раз. В этот раз не ушли, приняли открытый бой. И бой был жарким, дело дошло до того, что наши даже танки и артиллерию на подмогу вызвали, без танков тяжело было. Особенно там пулемётчик один у фашистов отличился, много наших положил. Явно опытный боец, умел воевать. Но, конечно, в конце концов задавили фашистов, хоть те даже пару танков наших поджечь смогли. Всё равно силы были слишком неравные, задавили. И потом поняли, почему в этот раз немцы приняли бой, не ушли. Они не могли уйти, у них там в лесу госпиталь был, раненые. И ещё... Ещё...
- Что "ещё"?
- Там, в том отряде, почти все были мальчишками совсем. Ну, не как мы, постарше, лет по шестнадцать-семнадцать, но не взрослые. Взрослые тоже были, но немного, с десяток всего. А так мальчишки. Гилерюгенд.
- Это зачем они?
- А ты не понимаешь? Такие как раз самые упёртые и непримиримые. Вот представь, кто-то, допустим Люксембург, победил СССР в войне и оккупировал страну. Вражеские солдаты свободно гуляют по Москве. Твои действия?
- Эээ... Люксембург?
- Ну, допустим.
- Да у нас дивизий больше, чем у них солдат! Это как они нас оккупируют?
- Пётр, предположим, им это удалось. Не важно как. Ты вот что делать станешь?
- Эээ...
- Ну, подумай.
- Тогда я... не знаю... в партизаны уйду, наверное.
- Вот! Именно! И эти самые парни из гитлерюгенда такие же были. Они тоже в партизаны ушли, тоже!
- Там что, весь отряд из таких мальчишек был, что ли?
- Не весь, я же говорил, командовали ими взрослые. И там не только мальчишки, девчонки тоже имелись такого же возраста.
- И девчонки? Они-то что там делали?
- Говорю же, госпиталь там был у них в лесу тайный, вот там девчонки и работали. И они тоже были упёртые нацисты, как и парни их. Когда наши всё же ворвались в этот госпиталь, так в одну из землянок пара бойцов влезла, а там всё и взорвалось сразу. Раскопали потом и поняли, что случилось. Одна из таких девчонок противотанковую гранату взорвала. Понятно, что всех в клочья. И её, и раненых и наших обоих. Наших-то потом собрали кое-как да похоронили, а немцев и собирать не стали, так обратно эту землянку и засыпали, она им братской могилой стала.
- Ладно, а это-то откуда всё же? - кивает головой на лежащий на столе перед нами клинок Пашка.
- Это? Трофей это, не понятно разве? Этот, который пулемётчик, он у немцев командиром был. Вот с него и сняли. Тот фашист несколько ранений получил пулевых, ногу ему ниже колена оторвало снарядом, а всё равно стрелял, пока кровью не истёк и сознание не потерял, стрелял. Мой прапрадед первым около него оказался и добил в упор. Наверное, можно было бы и в плен взять, но кому он нафиг нужен? Тем более, злые все наши были на фашистов, что те уже через год после Победы такой бой устроили, с танками. Вот так и оказался у нас в семье этот кинжал. Не знаю уж, как прапрадед смог его заныкать и домой потом привезти, но как-то смог. Причём кинжал-то не простой это.