Живя среди своих вещей, каждое утро возвращаясь из сна без сновидений, он давал советы тем, кому они были нужны.
Его бизнесом было отчаяние. Люди приходили к нему в отчаянии, шептали в отчаянии, плакали и умоляли. И советы его тоже были отчаянием.
По одному они находили дорогу к его дверям, завернутые в саван гнева, тоски, гордости, мести, одиночества, страдания, разочарования и голода. Они просили самого простого: любви, здоровья и денег. Чтобы он полюбил меня. Скажите, что означает мой сон. Помогите мне избавиться от этой женщины. Заставьте мою мать отдать мне одежду. Сделайте так, чтобы моя левая рука перестала дрожать. Уберите из печки призрак моего ребенка. Разрешите такую-то проблему. Все эти просьбы он адресовал себе. Его задачей было сделать то, о чем они просили, а не вести разговоры, что просьба нечестна, зла или безнадежна.
Он вполне спокойно жил среди своих вещей, не допуская никаких сожалений, редко и случайно встречаясь с девочками, которых мог уговорить себя потешить. Конечно, он чувствовал, что в жизни его, как и во всех других, есть что-то неправильное, но оставлял эту проблему там, где она родилась — у ног Создателя. Он верил, что поскольку разложение, зло, разврат и беспорядок были повсюду, то они заложены в природе вещей. Зло существовало, потому что его создал Бог. Он, Бог, сделал непростительную небрежность в делопроизводстве, создав несовершенную Вселенную. Теологи относили существование разложения к стимулу, с помощью которого люди стремятся к победе, проходят проверку и затем побеждают. Триумф космической стройности. Но эта стройность, стройность Данте, заключалась в упорядоченном разделении на части и уровни самых разнообразных видов зла и гниения. В жизни так не было. Самые красивые женщины сидели за туалетными столиками, а самые уродливые имели чистые и непорочные желания. Бог сделал плохую работу, и Мыльная Голова подозревал, что сам он мог бы сделать лучше. Очень жаль, что Господь не спросил у него совета.
Однажды жарким днем Мыльная Голова вновь размышлял над всем этим и вдруг услышал стук в дверь. Открыв ее, он увидел незнакомую девочку. Девочке было около двенадцати, и выглядела она довольно непривлекательно. Когда он спросил, чего она хочет, она не ответила, но протянула одну из его рекламных листовок, где рассказывалось о его даре и оказываемых услугах: «Если вас донимают неприятности, если вы неважно себя чувствуете, я помогу вам; снимаю тяжелые приступы, сглаз и порчу. Я есть истинный спирит и ясновидящий, наделенный властью от рождения, и я помогу вам. Исцеление за один визит. В течение долгих лет практики я помог созданию многих семей и воссоединению уже существующих. Если вы несчастны и подавлены, если вы в горе и в отчаянии, я помогу вам. Неудачи преследуют вас? Тот, кого вы любите, изменился? Я скажу, в чем причина. Я назову ваших врагов и друзей, отвечу, любит ли вас тот, кого любите вы. Если вы больны, я помогу вам излечиться. Я нахожу потерянные и украденные предметы. Результат гарантируется».
Мыльная Голова пригласил ее войти.
— Чем я могу помочь тебе, дитя мое?
Она стояла, сложив руки на маленьком, слегка выступающем вперед животике.
— Может быть. Может быть, вы сумеете помочь.
— Чем?
— Мне больше нельзя ходить в школу. И я подумала, что вы могли бы мне помочь.
— Как помочь, скажи? Не бойся.
— С моими глазами.
— А что с твоими глазами?
— Я хочу, чтобы они были синими.
Мыльная Голова поджал губы и провел языком по золотой коронке. Он подумал, что это одновременно самая фантастическая и самая логичная просьба, когда-либо им услышанная. Перед ним стояла некрасивая девочка, желающая красоты. Волна любви и понимания прокатилась в нем, но ей на смену быстро пришел гнев. Гнев на то, что здесь он был бессилен. Из всех знакомых ему людских желаний — деньги, любовь, месть, — это казалось наиболее горьким и заслуживающим исполнения. Черная девочка, которая хотела выбраться из ямы своей черноты и увидеть мир синими глазами. Его гнев рос и становился всё сильнее. Впервые он искренне желал творить чудеса. Никогда прежде он не хотел реальной божественной власти, лишь силы, заставляющей верить других в то, что она у него есть. Было так печально, так смешно, что простая смертность, а не кара Господня, отдаляли его от этого могущества. Или все же нет?