Перед тем как уходить, Макеев остановился в передней перед зеркалом, постарался взглянуть на себя глазами Танечки и очень ей понравился. Получился интересный и вовсе даже без животика мужчина.
Подавая Танечке пальто, Макеев осторожно спросил:
— Можно я вас провожу?
— Я далеко живу…
Макеев взглянул на часы и взволнованно пообещал:
— Танечка, с вами — на край света.
— У меня, правда, мама уехала, — сказала она, — но ничего, посидим вдвоем, чаю попьем. Я торт купила.
Сердце у Макеева запрыгало. Было только десять. Если на такси, можно к двенадцати домой успеть. «Хорошо, что десятку захватил», — подумал Макеев.
На улице метался ветер, шел снег. Стоянка такси находилась на противоположной стороне проспекта, а ближайший переход — метрах в пятистах. Уверенно подхватив Таню под руку, Макеев повел ее по скользкой мостовой.
На противоположном тротуаре их поджидал милиционер. Макеев хотел его не заметить, увлеченно стал Танечке о чем-то рассказывать, но милиционер вежливо козырнул и сделал шаг в их сторону:
— Граждане, уплатите штраф.
— За двоих? — тоскливо поинтересовался Макеев.
Он твердо знал, что может набрать рубль мелочью и заплатить за себя, не разменивая десятку, — обидно было менять из-за такой глупости.
Потом, коченея на стоянке такси, Макеев сжимал в кулаке пятерку и трешку и успокаивал себя: ведь у таксиста может не оказаться с десятки сдачи, и, пожалуй, к лучшему, что так случилось.
Такси мчалось по заснеженному городу, тараня холодный, упругий воздух. Но внутри машины было тепло. Удобно развалясь, Макеев курил, слушал Танечкино щебетанье и представлял, как они приедут в пустую уютную квартиру, как потом трогательно будут прощаться…
Однако ехали уже чуть не полчаса. Макеев стал озабоченно поглядывать не только на часы, но и на счетчик. Казалось, если сидеть тихо, цифры побегут медленнее.
Миновали окружную дорогу.
— Теперь близко, — повернулась к нему Таня. — А я бы так всю ночь ехала. Люблю по ночной Москве кататься. А вы?
— Ужасно, — ответил Макеев.
В этот момент счетчик щелкнул особенно резко и выбросил красную цифру «три». Сосущая тоска зародилась где-то в глубине души Макеева и, разрастаясь, захватывала, пропитывала весь организм. Все заботы и неурядицы вдруг навалились на Макеева разом. Оштрафовали ни за что. Плакало пиво с раками. Жена могла в любой момент позвонить другу, а тот скажет: «Да он уже часа полтора как ушел…»
— Ой! — вскрикнула Таня. — Не туда свернули!
— А что ж вы шоферу вовремя не подсказали? — стараясь говорить мягче, спросил Макеев.
— Не заметила. Ой, ну вот опять не туда…
Макеев утер цигейковым «пирожком» взмокший лоб. Наконец приехали. Макеев протянул шоферу пятерку, сдачи ждать не стал, вылез вслед за Таней.
— Слышь, мужик, в обратный конец плати, — потребовал шофер, — отсюда пассажиров не найдешь.
Макеев замешкался, выбирая между Таней и машиной. Словно надоевший счетчик, застучало в голове: «Заплатить?
Обратно на такси не хватит. Опоздать? А если вообще транспорт работать не будет?..»
Макеев решительно шагнул назад:
— Спокойно, шеф. Я обратно еду.
— Как, вы разве не зайдете? — удивилась Таня.
— Нет, что вы. Я так, вас проводить…
Макеев порадовался, что в темноте не видно, как густо он покраснел.
Таня обиженно молчала.
— Я позвоню вам, — нерешительно улыбнулся Макеев и, испугавшись, как бы Таня не вздумала диктовать телефон прямо сейчас, дав шоферу повод поторопить его и тем самым вновь принизить в глазах Тани, скорей залез в машину.
— Куда? — Таксист даже не посмотрел в его сторону. «В английский клуб», — мысленно огрызнулся Макеев, а вслух вежливо назвал адрес.
Пистолет, автомат, граната и стакан минеральнойЕдва самолет, следующий рейсом Москва— Киев, поднялся в воздух, к кабине пилота из разных точек салона устремились три человека. В руках первого зловеще чернел пистолет, у второго на шее болтался компактный, явно импортного производства автомат, третий размахивал над головой противотанковой гранатой.
— Передай, чтоб рулил в Швецию! — хрипло крикнул метнувшейся в служебный отсек стюардессе тот, который был с пистолетом. Но тот, который был с автоматом, ловко перехватил стюардессу и, зажав ей рот, взревел: