Главный медик города, осмотревший уникального больного, обратил внимание на то, что огрубевшие части его тела быстро размягчаются, и весь организм, становясь гибким, постоянно сокращается в росте. Врач с ужасом прогнозирует, что мальчик скоро будет интересоваться женской грудью, увы, не в том аспекте, в каком общепринято. И это все при его остающимся на прежнем уровне здравом рассудке.
В кажущиеся 14 лет правоохранительные органы отберут У ребенка паспорт и тем самым официально, на государственном уровне толкнут его на тропу беспризорности. Общественность должна помочь Иванушке, ибо кто даст гарантии, что пацан сам будет ходить по утрам в детсад, а вечером возвращаться домой и, встречая на пути, игнорировать изнанку и прочие соблазны нашей взрослой жизни? Государству необходимо срочно приложить финансовые усилия и направить медицину на развитие новой науки о человеке — антигеронтологии, хотя малышу Ванечке, видимо, все-таки придется сучить среди нянечек ножками.
Виктор ВЕСЕЛОВ
Собираясь на работу, жена заявила Похмелкину:
— До моего возвращения будешь сидеть дома взаперти. Под домашним арестом. Твои ключи я изъяла еще вчера. Так что можешь даже не дергаться!
— Тогда я умру, — скорбно сказал Похмелкин. Скрестил руки на хилой груди и уточнил: — Без пива!
— Слышали! — взвизгнула жена. — Ты у меня уже двадцать лет умираешь. Как минимум, два раза в месяц. После аванса и получки.
— И что мне прикажешь делать? — спросил отходящий в небытие муж.
— Читай умные книжки, — посоветовала жена. — Надеюсь, благотворное влияние литературы поможет тебе всплыть со дна бутылки. И окунуться в семейную жизнь!
После ухода вредной женщины Похмелкин сполз с дивана и подошел к книжному стеллажу. Подумал: «Может, и в самом деле что-нибудь почитать?»
Идею приобщиться к Пушкину он сразу и решительно отверг: «Да ну его, вместе с собутыльницей няней! Только с толку собьет. Пожалуй, начну с Гоголя. Классик плохому не научит!»
Взял томик «Избранного», раскрыл наугад и сразу споткнулся на фразе: «Ну, Солоха, дай теперь выпить водки».
— Сгинь, искуситель! — завопил страдалец. Но Гоголя почему-то зауважал.
— Господи, как же мне плохо! — простонал Похмелкин.
И достал с полки поэму Некрасова «Кому на Руси жить хорошо?» Наметанный глаз сразу выделил из контекста строку: «Он до смерти работает, до полусмерти пьет!»
«А ведь это он писал про меня, — с теплотой подумал Похмелкин. — Правда, изрядно приврал про работу».
Усомнившись в благотворном влиянии поэзии, перешел к исторической литературе. Полистал роман Сенкевича «Потоп». И понял, что лучше бы этого не делал:
«— Возьми, дядя, горилки! — сказал Рох. — Это можно».
— Ему, значит, можно, а мне нельзя?! — возмутился Похмелкин. Но решил не сдаваться. И обратился за помощью к Виктории Токаревой.
«— Тебе надо успокоиться. Выпей!» — посоветовал герой рассказа известной писательницы. Оставалась последняя надежда. На детектив. Книгу Виктора Пронина «Банда-3» начинающий филолог долго не решался раскрыть. Надежду вселяла мысль, что современные бандиты практически не пьют. Потому что их готовят в институтах физкультуры. Решив не рисковать, заглянул в самый конец повести. И прочитал монолог следователя:
«— Как же я напьюсь сегодня! Если бы только кто-нибудь знал, как я сегодня напьюсь!»
— Ей-богу, не хотел, — сказал Похмелкин, доставая из-под дивана литровую бутылку водки, — так ведь подбили, сволочи!
Недолгое счастьеС будущей женой меня познакомил приятель Вовка. По кличке Эзоп. В очереди за пивом. Оказалось, они в одном подъезде живут. Вовка на шестом этаже, а Леночка на пятом. Я, как ее увидел, сразу запал. И стал галантно ухаживать: сдул пену с бокала, облупил воблу, угостил портвейном. И только потом потащил… Куда? Куда все тащат! Утром подали заявление. Через месяц нас расписали. Сначала в салоне «тату», потом в загсе. В ресторане теща предупредила: «За столом — только квас! А то наплодите таких же уродов, как сами!» Ленке это по барабану. Она в последнее время на колесах сидит. А я решил, что раз в жизни можно и потерпеть. И спрятал бутылку с водкой под брачное ложе. За столом ерзал так, что отдавил жене ноги. Все время тянуло в спальню.