А теперь, брат Хуань, о самом главном. Я, конечно, понимаю, что в отличие от нашей вымирающей страны у вас в Китае большой переизбыток народонаселения. С работой, видимо, труднее, чем у нас. Платят мало. Но от продукции, выпускаемой вашим механическим заводом, у нас одни убытки. Лопату купил, так всего один раз в землю воткнул — согнулась лопата. На работе китайскую электродрель выдали — сгорела электродрель, а из моей зарплаты ее стоимость вычли. Спорить стал — попал под сокращение.
Слышишь, Хуань?! Жене Ирке на день рождения подарил маникюрный набор made in China — так ножницы на первом же ногте сломались. А через них и наша семейная жизнь дала трещину — короче, развелись мы вчера с Иркой.
И я вот что, брат Хуань, думаю: все мои производственные неурядицы и семейные неприятности из-за произведенной твоими руками продукции произошли. Некрасиво получается. Я, значит, целый день на заводе спину гну, всю ночь супружеский долг перед Иркой выполняю, а ты, дорогой китайский товарищ, спустя рукава смену отстоишь, красную повязку наденешь и бегом общественный порядок на улицах наводить!
Короче, если и дальше так дело пойдет, то, помяни мое слово, накоплю денег на самолет, прилечу в Пекин и потолкую с тобой, брат Хуань, о своей исковерканной жизни по полной рабоче-крестьянской программе. Мало не покажется. И красная повязка не поможет.
С пролетарским приветом, Иван Кулаков.
В день рожденияВ свой день рождения Вася Бабакин всегда вызывал девочек по вызову. Как закоренелый холостяк, он не столько нуж-"дался в услугах жриц любви, сколько хотел с ними просто пообщаться, поговорить, похвастаться своими былыми победами и поражениями на женском фронте.
Девушки слушали Бабакина с нескрываемым удовольствием. Сидя за празднично накрытым столом, они заботливо подливали Василию водки и просили рассказать историю его первой юношеской любви. Бабакин старался, как умел — девушки плакали, звонили с его телефона своим родителям в другие города, а порой и страны, чтобы поделиться услышанным. Иногда от рассказов Бабакина у них подскакивало давление и щемило сердце — и тогда виновник торжества отстегивал им дополнительные суммы на врачей и лекарства, массаж и солярий. Чаще же всего девчонки просто просили Бабакина принять у него ванну.
— Да, пожалуйста! — Радуясь слушателям, Бабкин продолжал повествование о своей безответной любви, трудном детстве и деревянных игрушках.
— Василий, спинку потри! — просили девушки. И Бабакин тер.
— Василий, музыку включи! — веселись гостьи. И Бабакин включал.
— Василий, давай мы поспим немножко, потому что очень устали сегодня, а потом — ты продолжишь!
И Василий соглашался, укладывал девушек в свою постель, а сам устраивался на раскладушке.
Утром, после ухода гетер, Бабакин каждый раз недосчитывался аудиокассет, компакт-дисков, чайных ложек. Одна из жриц как-то, погладив блузку, прихватила с собой импортный утюг, а другая любительница попсы — не нарочно унесла музыкальный центр.
Но все это мелочи по сравнению с тем, когда однажды утром Василий не обнаружил в туалете импортного унитаза, а на кухне двухкамерного холодильника. Девчонки, видимо, что-то перепутали, но с тех пор Вася Бабакин больше не приглашает на свой день рождения девушек по вызову, а пользуется услугами горячей линии «секс по телефону».
По два, а то и по три часа он рассказывает возбужденным собеседницам о своей первой детсадовской любви, отчисленной за неуспеваемость студентке Танечке и бросившей его проводнице Альбине. На другом конце провода слушают с удовольствием.
Результат тот же, что и раньше, но зато из квартиры ничего не пропадает.
Эдуард ДВОРКИН
За окном мелькали перелески, смеркалось.
— Не возражаете? — Сосед Козонина по купе, полный, добродушного вида мужчина, вынул из кармана трубку.
— Пожалуйста, — отозвался Козонин. Он подумывал уже, не завалиться ли ему пораньше спать, как вдруг попутчик представившийся Павлом Егоровичем Британцевым) произнес:
— А знаете ли вы, какая история связана с этой трубкой?
— Какая же? Расскажите, пожалуйста, — с готовностью отозвался Козонин, предвкушая интересное.
— Ну что же, — Британцев чиркнул спичкой, не спеша раскурил трубку. — Слушайте… Был я проездом в одном городе. Дела свои все уж сделал, знакомых — никого, дай, думаю, просто пройдусь, на прощание, по улицам. И вот, гуляю, смотрю по сторонам. И вдруг вижу — маленький такой магазинчик. Вхожу. За прилавком — миловидная блондинка, а на прилавке под стеклом трубки, и к каждой ценник приложен. Купить, что ли, думаю? Стою, не спеша выбираю. Блондинка молчит — улыбается. Выбрал, подхожу к кассе с деньгами — там женщина постарше сидела, брюнетка. Плачу, получаю чек, передаю его блондинке. «Завернуть?» — спрашивает она. — «Заверните», — говорю. Она вворачивает трубку в бумагу и подает мне. «Спасибо!» — говорю я ей и выхожу из магазина… И вот — трубка перед вами. Та самая. Британцев слегка откинулся назад и пытливо смотрел на Козонина.