— Не говорите загадками, — сказал потерпевший. — Мозги, что ли, привили?
— Не совсем. Мозг есть у каждого живого существа — у кошки, у слона, у черепахи, у скунса. Однако он не несет мыслительной функции. А в мозг тех самых обезьян было вшито «мыслящее вещество», под влиянием которого те самые обезьяны начали изменяться. Подчеркиваю — только те самые! Не шимпанзе, не гориллы, не павианы, не макаки…
— Еще чего не хватало, — передернулся потерпевший.
— И это явилось началом эксперимента, который ведет Диссертант.
— Где? — спросил потерпевший.
— Где-то там. За пределами Вселенной. И возможно, тема его диссертации формулируется так: «Особенности развития
мыслительной функции под влиянием длительного воздействия «мыслящей субстанции», вшитой в переднюю часть мозга низко-организованных позвоночных в условиях пребывания в замкнутом пространстве, заполненном питательным бульоном».
— Каким еще бульоном? — спросил потерпевший.
— А почему нет? Вот, например, рыбы. Вы думаете, они сознают, что живут в воде? Нет. Для них вода — такая же прозрачная и легкая среда, как для нас воздух…
— Что ж это? — задумчиво произнес потерпевший. — Значит, все вокруг — бульон? И деньги — бульон, и жена — бульон, и пиво — бульон?..
— Нет, нет. Мы с вами, ваша жена, деньги, пиво, все, что мы производим, — это и есть развитие «мыслительной функции». Это опыт, который делается на нас. А пространство — это бульон. И все вместе помещается в гигантской колбе. Понимаете? В колбе с абсолютно прозрачными стенками. И нам, находящимся внутри пространства, Вселенная кажется бесконечной. Ибо даже если когда-нибудь мы и доберемся до одной из стенок, то мы заскользим по ее сферической прозрачной внутренней поверхности. Заметьте, что сказанное мною полностью гармонирует с модной теорией искривления пространства… А самое-то главное, дорогой друг, что за всем, что происходит в нашей колбе, идет постоянное наблюдение. Капнет, например. Диссертант щелочи — война. Добавит кислоты — мир. Подсолит немного — рост цен в Америке… А нам все кажется, что мы — пуп Вселенной, что от нас что-то зависит… Вот вы с женой ругаетесь?
— А как же, — сказал потерпевший.
— Так вот, замечали, что иногда утром встаете — и нет никакого желания ни драться с ней, ни ругаться.
— Бывает, — улыбнулся потерпевший.
— А иногда вдруг ни с того, ни с сего — дебош!
— А это значит, что на вас в данный момент и действует какая-нибудь щелочь…
— Это не от щелочи, — нахмурился потерпевший. — Она с нашим механиком встречается.
— Правильно! — оживился в очках. — А почему? Потому что наверняка испытывает на себе воздействие какого-нибудь ангидрида!
— Он не ангидрид! — рявкнул потерпевший. — Он негодяй! И щелочь здесь ни при чем! Что ж выходит, если я вам сейчас съезжу по очкам, это от щелочу?
— Нет. Это от хулиганства, — возразил в очках.
— То-то, — сказал потерпевший и с тоской добавил: — Теперь скажите мне: ведь если ваш этот… Диссертант за всем наблюдает, во все вмешивается, зачем ему, подлецу, понадобилось, чтобы мне брюки из лавсана запороли? Что я, в лавсановых штанах эксперимент ему испорчу?
— Вряд ли он замечает такие конкретные мелочи… Он замечает только отдельных личностей, достигших в своем развитии уровня выше среднего… Леонардо да Винчи, Евтушенко, Пеле…
— Еврюжихин тоже после Мексики прибавил, — сказал потерпевший.
— Вы когда-нибудь за чем-нибудь наблюдали? — спросил в очках.
— Наблюдал. Вон за той официанткой.
— Ну и что?
— Ничего. Крепенькая.
— А если бы она вам подмигнула, заметили бы?
— Еще бы!
— Вот так и Диссертант. Он наблюдает за колбой вообще. И только что-то из ряда вон выходящее может приковать его внимание…
— Нет, погодите! — Потерпевший стукнул кулаком по столу. — А то, что у нас на весь район нет ни одной химчистки?! Этого ваш умник тоже не замечает?! Или вот дом у нас новый сдали — третий месяц воды нет! Куда он смотрит? За что ему там деньги платят?..
— Не кипятитесь, — спокойно сказал в очках. — Цель его эксперимента — развитие мыслительной функции до понимания истины своего происхождения.
— Рыло ему начистить надо, вот что! — буркнул потерпевший. — Так я тоже могу наблюдать! Вот сяду и буду смотреть на солнце… Всходит — заходит, всходит — заходит… И что?
— А солнце, между прочим, — это гигантская спиртовка, пламенем которой Диссертант поддерживает среднюю температуру в колбе.
— Ну, черт с ним, — сказал потерпевший. — Даже если все, что вы говорите, — правда, ничего у него с нами не получится… Пьем мы много…
— Очень жаль, — задумчиво сказал в очках.
Но потерпевший уже похрапывал, уронив голову на грудь. В его дремлющем сознании возник полутемный кабинет… Диссертант обнимал Лаборантку. Она кокетливо отбивалась. В дальнем углу медленно вращалась большая колба, обогреваемая пламенем спиртовки. В колбе что-то все время булькало, урчало и перемешивалось.
— Зайчик, ты колючий, — увертывалась Лаборантка. В колбе что-то щелкнуло.
— Зайчик, отодвинь спиртовку. Будет перегрев…
Диссертант подошел к колбе и с ненавистью отодвинул от
нее спиртовку. «Опять перекипело!» — подумал потерпевший.
Зима в этом году выдалась на редкость теплой, и только в конце февраля вдруг резко ударили морозы.
Моим соперником в отборочном цикле шахматного первенства страны по переписке оказался волей жребия некий И.В. Тузиков из небольшого города Мухославска. Мне выпало играть белыми.
Первый ход, «d4», я сообщил ему в письме короткого содержания: «Ув. И.В. Мой первый ход — «d4». Сообщите свое имя и отчество. Меня же зовут Аркадий Михайлович». Ответный ход я получил через две с половиной недели: «Уважаемый Аркадий Михайлович. В ответ на ваш ход «d4» я играю «d5». Иван Васильевич. Но можете обращаться ко мне по имени, так как мне всего 20 лет».
«Здравствуйте, Ваня! — написал я ему — Играю «Кf3». Я тоже человек молодой. Можете называть меня Арканом». — Письмо от Вани пришло через четыре недели: «Аркан! Извини, что задержался с ответом. У меня был день рождения. Сам понимаешь. Познакомился с девушкой. Зовут Света. Сам понимаешь. Мой ход — «Кf6». Кстати, можешь ко мне тоже обращаться на «ты».
Я написал ему: «Ваня! Поздравляю тебя с прошедшим днем рождения. Желаю успехов в труде и личной жизни. Вместо подарка посылаю тебе мой ход «g3».
Ответ я получил через две недели: «Аркан! Здорово! Тут такое было! Получил я твое, письмо вечером, но ответить не смог, так как торопился на танцы. На танцах познакомился с Павлом. Он оказался мужем Светы. Так что это письмо пишет тебе под диктовку мой лечащий врач Эмма Саркисорна Сундукян. Она через два месяца будет в Москве. Достань ей к этому времени итальянские сапоги 37-го размера и поводи ее по театрам. Твой друг Ваня. Да! Чуть не забыл! Мой ответный ход «g6».
Я немедленно отправил ему письмо, в котором пожелал скорейшего выздоровления и сообщил, что играю «Сg2»…
Через два месяца в Москву приехала Эмма Саркисовна Сундукян. Она привезла очередной ход Вани — «е6», а я достал ей итальянские сапоги, походил с ней по театрам, познакомил с моей матерью и сделал предложение, о чем немедленно уведомил Ваню, добавив, что рокирую в короткую сторону.
Ответ от Вани пришел почему-то из Магадана, без обратного адреса и выглядел довольно странно. Почерк был корявым, с большим количеством ошибок: «Эй ты! Шахматист!.. Шел бы ты на «g8»! Объявляю тебе мат!..»
То, что он мне затем объявил, не входит ни в один из известных шахматных учебников.
Оскорбленный, я вложил в конверт полученную корреспонденцию, приписал, что продолжать партию с хулиганом не желаю, и отправил все по прежнему Ваниному адресу.
Через два дня пришло новое письмо от Вани: «Аркан! Мой ход— «Се7». Извини за задержку. Этот ход я написал тебе сразу в ответ на твою короткую рокировку, но отправить не успел, так как улетал в срочную командировку в Магадан. Письмо взял с собой, чтобы отправить оттуда. Но в Магадане за ужином я познакомился с одним типом, который украл у меня бумажник с деньгами, паспортом и письмом с твоим ходом. Поздравляю тебя с женитьбой. Сообщаю, что со Светой мы тоже расписались и ее бывший муж Павел был у нас свидетелем. С нетерпением жду ответного хода. Ваня».