Путем выборочной фильтрации и комбинирования полученных от других представлений, практик, методов и мотиваций способности нашего вида к обучению порождают процесс, называемый кумулятивной культурной эволюцией. Действуя на протяжении поколений, кумулятивная культурная эволюция может порождать все более изощренные технологии, сложные языки, психологически значимые ритуалы, эффективные институты и утонченные алгоритмы для создания орудий, жилья, оружия и плавательных средств. Это может происходить и в действительности часто происходит в отсутствие какого-либо понимания, как и почему работают практики, представления и алгоритмы, — и даже того, что эти культурные элементы вообще что-то «делают». На самом деле в некоторых случаях продукты культуры оказываются более эффективными, когда люди не понимают, как и почему они работают, — мы убедимся в этом, когда будем обсуждать ритуалы и религии[95].
Что поразительно в продуктах кумулятивной культурной эволюции, так это то, что они часто оказываются умнее нас — намного умнее. Практики в диапазоне от рецептур ядов до табу на инцест сформировались в ходе культурной эволюции таким образом, чтобы воплощать в себе неявное понимание мира, которого у нас, практикующих, часто нет. Чтобы убедиться в этом, давайте начнем с примера, в котором прослеживается хорошо понятная цель: создать смертельный яд, применяемый в своих стрелах охотниками-собирателями из бассейна реки Конго. Это, пожалуй, самый сильный из известных охотничьих ядов, сбивающий дичь с ног до того, как она исчезнет в зарослях. Рецептура сочетает в себе 10 различных видов растений, в том числе три крайне ядовитых — паслен, строфант и сассовое дерево. Один только строфант может убить бегемота за 20 минут. Эти ингредиенты сначала загущают латексом фигового дерева и соком батата. Затем добавляют слюну, пока смесь не станет коричневато-красной. Затем в нее бросают болотную жабу, предположительно из-за ее токсичной кожи. Получившееся доводят до кипения перед тем, как добавить жалящих муравьев и измельченных личинок жуков. Итоговую темную пасту убирают в конверт из коры, который затем помещают в труп обезьяны и закапывают. Через несколько дней к этой смертоносной клейкой пасте добавляют сок молочайного дерева, после чего продукт можно наносить на стрелы[96]. Ни в коем случае не пытайтесь повторить это дома.
Если вы еще юны и не так давно приступили к культурному обучению или являетесь новоприбывшим членом сообщества, как Бакли, станете ли вы менять этот алгоритм? Какое растение, насекомое, амфибию или этап обработки вы собираетесь исключить или заменить? Можете ли вы пренебречь закапыванием обезьяны? Возможно; но, быть может, этот шаг катализирует химическую реакцию, усиливающую действие яда. Сначала было бы разумно повторить все как заведено. Затем, позже, если у вас уже припасено особенно много дичи и вам немного скучно, вы можете поэкспериментировать с вариациями процедуры. Но в большинстве случаев у вас будут получаться менее эффективные смеси, а это значит, что ваша жертва успеет исчезнуть в зарослях. Я подозреваю, что целой команде этноботаников потребуются сотни экспериментов, чтобы понять, что происходит тут в плане химии, и в конечном итоге усовершенствовать эту традиционную рецептуру[97].
К сожалению, мы не в курсе, как в точности происходила культурная эволюция этого древнего яда. Тем не менее мы кое-что знаем о культурном обучении у охотников-собирателей бассейна реки Конго и изучили значение различных стратегий обучения для кумулятивной культурной эволюции. Все указывает на то, что потенциальные охотники сначала учатся искусству приготовления яда для стрел у своих отцов. Около трети из них затем привносят что-то новое в отцовские рецепты, используя идеи других людей, вероятно наиболее успешных и почитаемых охотников. Когда подобные модели передачи информации помещаются в компьютерные симуляции культурной эволюции или тщательно анализируются в ходе экспериментов с реальными людьми, пытающимися научиться чему-то новому, результаты демонстрируют, как культурная эволюция на протяжении поколений может приводить к появлению в высокой степени адаптивных и крайне сложных рецептур, алгоритмов и орудий без какого-либо понимания кем-либо, как и почему отбираются их элементы. В книге «Секрет нашего успеха» я привожу широкий спектр других примеров: от использования в регионах с жарким климатом определенных специй, которые снижают угрозу заражения пищевыми патогенами, до практикуемых на Фиджи табу на поедание тех или иных видов рыбы для защиты беременных и кормящих женщин и их потомства от опасных рифовых токсинов, которые накапливаются в организмах этих рыб[98].
97
См. Henrich et al. (2015), где представлен обзор соответствующих аналитических моделей и компьютерного моделирования. О лабораторных экспериментах по культурной эволюции см. Derex and Boyd, 2016; Derex, Godelle, and Raymond, 2014; Derex et al., 2013; Kempe and Mesoudi, 2014; Muthukrishna et al., 2013.
98
Garfield and Hewlett, 2016; Hewlett and Cavalli-Sforza, 1986; Hewlett et al., 2011; Salali et al., 2016; Terashima and Hewlett, 2015. В поддержку утверждения, что мальчики копируют поведение наиболее почитаемых охотников, знаменитый этнограф Барри Хьюлетт сообщает, что мальчики уделяют особое внимание «метума», выдающимся охотникам на слонов (спасибо Барри за правильное написание этого термина).