Наряду с родственным альтруизмом базирующиеся на родстве институты также задействуют наш инстинкт к образованию устойчивых пар, который составляет основу брака. Во многих отношениях брак представляет собой ключевой институт для большинства — хотя и не для всех — обществ; возможно, он является самым древним из человеческих институтов. Образование устойчивых пар — это эволюционно сложившаяся стратегия спаривания, которая встречается по всему животному миру, от пингвинов и морских коньков до горилл и гиббонов. Она позволяет самцам и самкам объединять усилия, чтобы вырастить потомство. С точки зрения эволюции здесь присутствует своего рода взаимовыгодный обмен. Самка предоставляет самцу сексуальные привилегии и более надежные гарантии того, что ее дети действительно зачаты от него. В свою очередь самец тратит больше времени и усилий на защиту, а иногда и на обеспечение самки и ее потомства.
Имея опору в этом инстинкте к образованию устойчивых пар, брачные нормы могут значительно расширять сеть родственных связей несколькими взаимосвязанными способами. Например, во многих обществах нормы брака ограничивают поведение и сексуальность женщины так, чтобы повысить уверенность как ее мужа, так и его семьи в том, что ее дети также являются его (генетическими) детьми. Таким образом, многие брачные нормы повышают уверенность в отцовстве. Играя на наших инстинктах родительской опеки и родственного альтруизма, повышенная уверенность в отцовстве не только побуждает отцов к большей заботе о детях, но и укрепляет связь детей со всеми родственниками по отцовской линии. Признавая и подчеркивая эту связь, брачные нормы могут, по существу, удвоить численность родни новорожденного. Если рассматривать это в более широкой перспективе, особи большинства других видов приматов не знают своих отцов и, таким образом, фактически упускают из виду половину своих генетических родственников[108].
Укрепляя связи между детьми и их отцами, а также между супругами, брак создает то, что антропологи называют свойственниками, некровными родственниками. Интересно, что, даже когда такие свойственники не имеют ничего общего генетически, их эволюционная приспособленность все равно сходится в потомстве пары, которая их объединяет. Например, сестры моей жены и брат моей матери ни в коей мере не являются друг другу родственниками, но имеют общий генетический интерес в выживании моих детей. Создав некровные родственные отношения, культурная эволюция задействовала такой общий генетический интерес, что не удалось ни одному другому виду. Во многих обществах эти в целом слабые связи подчеркиваются и подпитываются социальными нормами, включающими дары, ритуалы и взаимные обязательства. Среди охотников-собирателей нормы общего пользования мясом часто предписывают, чтобы некоторые части добытой охотником туши доставались родителям его жены[109].
Влияние брака на родственные связи велико: женатый мужчина, у которого всего один брат и одна дочь, получает в родственники не только семью отца и семью жены, но также и семью жены своего брата и в конечном итоге семью мужа своей дочери. В результате в группах охотников-собирателей более половины родственников типичного члена сообщества являются некровными, то есть свойственниками того или иного типа. Без подобных связей группы охотников-собирателей не состояли бы в основном из родственников[110].
Задействуя инстинкт к образованию устойчивых пар, чтобы создавать более крупные общества и более широкие социальные сети, культурная эволюция часто благоприятствовала пожизненным брачным узам, поскольку они сшивают воедино большие сети родственных связей. Пока Уильям Бакли жил в Австралии как охотник-собиратель, ближайшим его товарищем был его «зять» — причем эти отношения пережили смерть как того человека, которого Бакли заменил в социальном плане, так и его сестры, благодаря которой образовалась эта некровная связь. Напротив, когда естественный отбор формировал наш инстинкт к образованию устойчивых пар, эти связи были «предназначены» сохраняться только до тех пор, пока отцовские усилия приносят пользу в виде здоровья и выживаемости потомства. Когда это перестает быть верным, открывается эмоциональная или мотивационная возможность для формирования новых парных связей. Здесь культурная и генетическая эволюции часто вступают в конфликт, отдавая предпочтение соответственно постоянным и временным союзам, так что многие современные супруги оказываются под перекрестным огнем норм, предписывающих им пожизненное пребывание в браке, и изменчивых эмоций инстинктивного процесса образования устойчивых пар.
108
Другие поддерживающие социальные нормы еще больше скрепляют эти родственные связи. В некоторых обществах охотников-собирателей, например, нормы определяют, что отец имеет право давать имена своим детям и должен называть их в честь одного из своих родителей или близких родственников. Этот древний обычай, задействуя хорошо известную черту психики, предлагает родственникам отца относиться к новорожденным как к их старшим тезкам. Такая практика теснее привязывает новорожденных к их родне по отцовской линии и помогает снизить асимметрию, создаваемую сильной привязанностью между матерью и ребенком, характерной для всех приматов (Henrich, 2016, Chapter 9). Некоторые виды приматов демонстрируют ограниченную способность распознавать своих отцов; она слаба по сравнению с их способностью определять местонахождение своих родственников по материнской линии (Chapais, 2009; Henrich, 2016).