В итоге социальные нормы создают сообщества, в которых здоровье и выживание любого человека зависят практически от каждого из остальных членов группы. Естественный отбор сформировал нашу психику таким образом, чтобы мы оценивали степень нашей взаимозависимости с другими и использовали эти оценки как мотивацию к близости, взаимной заботе и поддержке других членов сообщества. Сигналы наличия такой взаимозависимости, вероятно, включают групповые трапезы, похожий набор социальных связей, сотрудничество в общих начинаниях и совместное переживание травмирующих событий. И хотя люди продолжают оценивать степень взаимозависимости на протяжении всей своей жизни, многие из этих сигналов наиболее сильно действуют на детей, подростков и молодых людей, которые формируют сети своих социальных связей на все последующие годы. Как мы уже видели и увидим вновь, культурная эволюция сформировала ритуалы, брачные узы, механику экономического обмена и другие институты таким образом, чтобы активировать, задействовать и расширить определенные аспекты нашей психологической склонности к взаимозависимости[124].
В более широком плане, за пределом сетей взаимозависимости отдельных людей, культурная эволюция также создала мозаику различающихся сообществ, которая способствует естественному отбору в пользу племенной психологии. Благодаря тому как мы учимся у других, культурная эволюция часто порождает этнолингвистические сообщества. Эти популяции отмечены как совокупностью легко идентифицируемых черт, связанных с языком, диалектом и одеждой («этнические маркеры»), так и набором базовых социальных норм, регулирующих такие способствующие взаимодействию между членами группы сферы, как обмен, воспитание детей, родство и сотрудничество. Чтобы помочь людям ориентироваться в социальных ландшафтах, населенных многообразием подобных групп, естественный отбор благоприятствовал формированию у нас набора способностей и мотиваций для получения и использования информации об иных племенных сообществах — тех, чьи этнические маркеры и нормы отличаются от наших собственных. Эти способности и мотивации также заставляют нас предпочтительно взаимодействовать с обладателями аналогичных нашим этнических маркеров и учиться у них. В долгосрочной перспективе такие подходы к обучению и взаимодействию часто влияли на брачные нормы, приводя к запретам на вступление в брак с членами других племен или этнических групп — то есть с теми, кто не разделяет наш диалект, манеру одеваться или другие обычаи. Эти брачные нормы способствуют формированию четко разграниченных племен, этнических групп или каст, выстроенных вокруг единых институтов и общих представлений о своей идентичности[125].
124
Это закладывает эволюционную основу для того, что психологи называют «слиянием» (Bowles, Choi, and Hopfensitz, 2004; Swann and Buhrmester, 2015; Swann et al., 2012; Van Cleve and Akcay, 2014; Whitehouse et al., 2014).
125
Baron and Dunham, 2015; Buttelmann et al., 2013; Dunham, Baron, and Banaji, 2008; Henrich, 2016; Kinzler and Dautel, 2012; Moya, 2013; Moya et al., 2015; Shutts, Banaji, and Spelke, 2010; Shutts, Kinzler, and DeJesus, 2013; Shutts et al., 2009.