Один за другим обвиняемые отвечали в той же манере, пока всю группу, состоящую примерно из двадцати пяти мужчин и женщин, не признали виновными. Их приговорили кого к сожжению у столба, кого к сбрасыванию с вершины Амапамаринанги, пока осужденный не сломает себе шею, кого к битью, пока не остановится сердце, и они не умрут. Затем каждому арестованному связали руки и ноги и увели до исполнения приговора. Им не пришлось ждать долго.
На следующее утро перед восходом солнца осужденных вывели к Аналакели, где их окружил отряд солдат и судей, которые ранее объявляли им приговор. Имя каждого заключенного было громко зачитано, после чего им объявили, кто какое наказание получил. Затем заключенных разделили на группы и далее записано, что те, кого собирались сжечь до золы, начали петь гимн номер 137 из малагасийской книги гимнов:
Ясно, что пение не помогло христианам, оно только взбесило солдат и судей до такой степени, что потом, когда осужденные молили убить их до того, как их тела сгорят, эти мольбы игнорировали. Королева Ранавалона настаивала, чтобы заключенных сжигали живьем.
Что касается тех, кого собирались сбросить с вершины, их привязывали за руки и за ноги к длинным шестам, которые солдаты затем вешали себе на плечи и несли к месту казни. По дороге заключенные говорили с прохожими и, согласно одному свидетельству, «те, кто видел осужденных, говорили, что лица их походили на лица ангелов»[47]. Ничто не могло спасти их, и связанных как цыплят, их тащили на вершину Амапамаринанги и сбрасывали. Потом избитые и изломанные трупы оттаскивали на дальнюю окраину столицы и складывали на те же самые погребальные костры, на которых были умерщвлены, приговоренные к сожжению у столба. Зрелище было ужасным, от зловония горящей плоти и стонов умирающих стыла кровь даже у самых суровых мужчин. Тем не менее говорят, что и те, кого сбрасывали вниз с горы, и те, кого сжигали живьем, во время всего испытания пели гимны и умирали, в конце концов, кротко и в мире.
Многие годы шло это избиение невиновных, но на место одного христианина, казненного обращенного или изгнанного с острова, появлялось двое новых. Малочисленные Библии тайком передавались из одной семьи в другую, секретные встречи молящихся проводились каждую субботу, за закрытыми дверями крестили детей. Неважно, чем грозила Ранавалона, ничто не могло сдержать роста христианской общины, и, как отмечено в следующем отрывке, от образования все более и более крепких корней:
«Чистые и бескорыстные жизни тех, кто радостно встречал смерть за принадлежность к христианской вере, оказывали свое влияние на массы… и когда только это было возможно, всегда находились те, кто стремился собраться вместе в потайных местах, чтобы выполнить обряд, как показали ученики Христа после Его смерти и до Его возвращения»[48].
Может быть, более прозорливый монарх, видя, что его политика не дает желаемого результата, мог бы изменить свои убеждения, но Ранавалона не сделала ничего подобного, что заставляет историков принять что либо она любила истязания ради самого процесса, либо определенно была душевнобольной. Последнее предположение соблазнительно — существует множество свидетельств, что ее психическое состояние было нестабильным — и все-таки на протяжении всего своего правления она ухитрилась не быть убитой или сброшенной с трона, что само по себе свидетельствует о высокой степени ее интеллекта.
Тем не менее никто не живет бесконечно, и в 1863 году, после почти тридцати пяти лет правления, основанного на беззаконии и преследованиях, королева Ранавалона I заболела и умерла. Ее ненавидели не только на Мадагаскаре, но также в Британии и во Франции за высылку или казнь граждан обеих этих стран.
Сменив ее, сын, Радама II (известный также под именем Ракота, рожденный от одной из ее незаконных связей), преуспел на троне. В общем, он был прогрессивным правителем, который отменил рабство и ввел «свободу выбора религии», но к несчастью, после трех лет царствования его убили.
Расохерина, вдова Ракоты, стала его преемницей, но ее правление тоже оказалось очень недолгим.
Наконец, в 1869 году на престол была возведена королева Ранавалона II. Говорят, во время коронации, ее обратили в христианство, после чего она стала приветствовать деятельность на острове новых миссионеров.