После смерти в 1965 году Георгиу-Дежа Николае Чаушеску стал первым лидером в коммунистической партии, затем прошел в Генеральные секретари и, наконец, в декабре 1967 года он был избран президентом Государственного Совета и, таким образом, стал главой государства. Это была та роль, которой Чаушеску добивался всю свою жизнь, и Елена, всегда страстно желавшая власти, ликовала.
Движение вверх Елены по ступеням иерархии в коммунистической партии был почти таким же впечатляющим, как и рост ее мужа. В 1968 году, через год после того, как Николае стал Генеральным секретарем Румынской коммунистической партии (РКП) и Президентом Государственного Совета. Елена Чаушеску стала членом Бухарестского муниципального комитета РКП. Последующий ее взлет был еще стремительнее: к 1972 году она уже была избрана членом Центрального комитета, а к 1973 году вошла в Исполнительный комитет. Было бы наивно полагать, что она просто стремилась получить все большее и большее политическое влияние: Елена отчаянно рвалась к власти и с помощью мужа хваталась за любую возможность, встречающуюся у нее на пути.
Кроме того, когда Чаушеску стал лидером, он был очень популярен и получил поддержку в народе, благодаря своей независимой политической позиции, которая противостояла давлению на Румынию Советского Союза. В 1960‑х годах Чаушеску прекратил членство Румынии в Варшавском вренном договоре, и в 1968 году он не поддержал СССР, осудив его вторжение в Чехословакию. Но не все было медом и сахаром под властью Чаушеску, потому что, поддерживая независимые шаги в международной политике, он в то же самое время препятствовал проведению мер по принятию более либеральных законов, предпочитая следовать партийному сталинскому наследию, которое рекомендовало жесткое централизованное администрирование. Секретная полиция Чаушеску (Секуритате) действовала, не признавая права людей на свободу высказывания, устанавливая жесткую цензуру над всеми формами общения, в том числе почтой, и как показывает следующий отрывок из книги Джулиана Хейла «Румыния Чаушеску», ни одного камня не оставляли не перевернутым:
«Органы Государственной безопасности гораздо более могущественны и опасны, так как поддерживаются военной разведкой и играют роль надсмотрщика во всех областях государственной деятельности. В статье конституции Румынской социалистической республики номер двадцать восемь записано: "Гражданам СPC гарантируется свобода слова, печати, собраний, митингов и демонстраций". В следующей статье номер двадцать девять ситуация разъясняется: "Свобода слова, печати, собраний, митингов и демонстраций не должна использоваться в целях, которые противоречат социалистической системе и интересам трудящихся"».
Естественно, работой секретаря было обеспечивать действие статьи двадцать девятой вместо статьи двадцать восьмой, и подсчитано, что за время правления Чаушеску органы заставили более миллиона человек доносить на своих сограждан. Прошлые ошибки или неосторожные поступки могли быть подняты в любое время и использованы против человека. Секуритате знала все о каждом; телефоны прослушивались, в комнатах стояли жучки, частная корреспонденция вскрывалась и прочитывалась, и, чаще всего прислуга в отелях, продавцы в магазинах, водители автобусов и судебные чиновники всех рангов работали на службу безопасности. Напряжение в каждодневной жизни людей, вынужденных говорить и делать только то, что положено — было чрезвычайное.
А какова же роль Елены Чаушеску в проведении такой политики государства? Говорят так: за каждым могущественным мужчиной стоит еще более могущественная женщина, и этот «трюизм» никому не подходил больше, чем чете Чаушеску.
В 1966 году Николае Чаушеску при полной поддержке своей властной жены начал проводить серию законов, делающих аборты нелегальными. Далее, он запретил использовать контрацепцию и издал декрет, что каждая замужняя женщина в возрасте до сорока лет обязана иметь минимум четырех детей (число, которое позже было увеличено до пяти). Чаушеску также сделал почти невозможным развод, чтобы увеличить налоги не только на бездетные пары, но и на тех, у кого трое детей и меньше. С самого начала и до самого конца это была гибельная политика. Семьям, которые едва могли прокормить одного или двоих детей, внезапно пришлось кормить больше ртов. Женщины в особенности страдали от тяжелой нужды. Не имея возможности избавиться от неудачного брака и вынужденные вынашивать беременность за беременностью (или идти на подпольные аборты), они вскоре превратились в восхваляемые родильные автоматы.