Но Елена Чаушеску, несмотря на все свое «научное» образование и на то, что являлась образцом для женщин страны, не шевельнула даже пальцем, чтобы помочь. Как комментирует Джулиан Хейл: «Чаушеску имеет репутацию пуританина, но на него, вероятно, влияет жена. Елена, которая является жестких реформатором морали нации. Некоторые говорят, что именно она ответственна за декрет, запретивший разводы и аборты».
Елена подталкивала мужа, как только могла. В том числе и в следующем его гибельном шаге, который заключался в начале экспорта из страны огромных количеств сельскохозяйственной и промышленной продукции.
В начале 1970‑х годов Николае Чаушеску одолжил огромную сумму иностранной валюты у западных кредитных организаций чтобы поддержать свой план поворота страны от сельскохозяйственного государства к индустриальному. План включал отток населения из сельских общин, снос бульдозерами деревень и размещение их жителей в новых городских поселениях, где они могли бы работать на фабриках и увеличивать объем промышленного производства Румынии. Однако за 1970‑е и вплоть до 1980‑х годов Чаушеску накопил такие огромные иностранные долги (примерно 10 миллионов), что для их выплаты он принял решение экспортировать все, на что он и его министры могли наложить руки. На этом этапе Румыния, не богатая природными ресурсами, могла похвастаться, что у нее отечественные депозиты нефти, газа и угля, и вдобавок она производит достаточное количество зерна, кукурузы, фруктов, овощей, мяса и соли. Однако когда все эти ресурсы уплыли за границу, Румыния вдруг начала страдать хроническим недостатком продуктов питания, не говоря уже об отсутствии лекарств, электроэнергии и тепла, бензина и других основных средств потребления. Типичный румынский анекдот того времени звучал примерно так:
«Умирает румынский чиновник и попадает в ад. На входе во дворец Сатаны он видит две огромные одинаковые комнаты, одна помечена «Восток», а другая — «Запад». Испуганный чиновник спрашивает слугу дьявола:
— В чем разница между этими комнатами? Какую выбрать?
И получает ответ:
— О, мы оказываем в обеих одинаковые услуги. В понедельник варим в масле, во вторник коптим на вертеле, в среду — огонь и сера, в четверг запекаем в печи, в пятницу жарим на сковородке…
— Но почему тогда в восточной столько народа, а в западной так пусто?
— Видите ли, в восточном аду всегда нет масла, вертел не проворачивается и там постоянная нехватка серы».
Но в реальной ситуации было не до смеха. Казалось, страну погрузили в Средневековье. Покупка пищи стала трудным делом, требующим огромного терпения и выносливости, и зачастую отстояв многочасовую очередь за буханкой хлеба или парой яиц, люди возвращались домой с пустыми руками.
Однако демографический взрыв и нехватка еды не были единственной катастрофой, перед которой оказался многострадальный румынский народ, — на горизонте начали вырисовываться очертания следующего несчастья.
По всей стране появились сироты, так как рождаемость росла, а количество пищи уменьшалось, семьи были больше не в состоянии прокормить своих отпрысков. И другой аспект этой угрожающей ситуации: деньги.
Николае Чаушеску начал предлагать денежные вознаграждения всем родителям, которые передадут своих детей в государственные учреждения, надеясь, что когда дети вырастут, они пополнят ряды румынской армии рабочих. Разумеется, детские дома не были хорошо обеспечены, подчас в них не хватало даже самого необходимого. В сконструированных как фабрики детских домах наблюдался недостаток персонала, с детьми обращались хуже, чем с животными. Они не получали ни достаточного умственного развития, ни образования, ни медицинского ухода, ни физического развития, ни любви и, самое страшное, им выделялось очень мало пищи. В результате те дети, которые выжили и стали взрослыми, оказались недоразвитыми и физически, и умственно. И что еще хуже, что обнаружилось позднее, почти все дети были больны СПИДом. Доктора, которым многие годы запрещали поддерживать свое образование на должном уровне, ошибочно считали, что переливание крови поможет детям сохранить здоровье. Как ни трагично, произошло обратное. Вдобавок к неграмотности врачей, Чаушеску и его «ученая» жена свято верили, что СПИД — это ни что иное, как болезнь «декадентского Запада», и запретили проверку крови.