Затем Лиззи заглянула к соседке, мисс Элис Расселл, которая позже показала, что девушка казалась возбужденной и расстроенной. Она сообщила мисс Расселл, что, как ей кажется, кто-то хочет убить их семью. В предыдущем году в некоторые дома Эндрю Бордена, включая и № 92 по Второй улице, залезали воры. Были украдены деньги, а также часы и примерно на тридцать долларов золота. Будучи человеком бережливым, считающим каждый пенни, Эндрю Борден разъярился. Он вызвал полицию и сделал заявление, но несколькими днями позднее слышали, как он говорил начальнику полицейского участка города, Руфусу Б. Хилларду: «Боюсь, полиция не сможет найти настоящего вора». Слово «настоящего» поразило начальника полиции, и у полицейских закралось подозрение, что Эндрю Борден знал имя вора (подозрение пало на Лиззи), но не был готов к тому, чтобы вора наказали.
Между тем Лиззи рассказывала мисс Расселл, что, по ее мнению, кто-то из врагов отца пытается убить его. Она утверждала, что болезнь от которой страдали ночью ее отец, мачеха и она сама, явилась результатом того, что кто-то намеренно отравил их молоко. Мисс Расселл старалась успокоить Лиззи, но безуспешно. Любопытно, что на суде защитник Лиззи пытался объяснить этот разговор ее «месячной женской слабостью». Расставаясь с мисс Расселл, она сказала: «Я чувствую, что-то висит надо мною, и не могу избавиться от этого ощущения».
Утро 4 августа 1892 года было таким же жарким, как и предыдущее. Остававшийся на ночь с Борденами, Джон Винникум Морс с удовольствием разделил с хозяевами щедрый завтрак, несмотря на то, что они все еще мучились от спазмов в желудке. Завтрак оказался таким обильным, что Бриджит, которая позднее доела остатки, вырвало на заднем дворе.
В 9.15 утра Морс отправился навестить других своих родственников, а Эндрю Борден ушел, чтобы решить какие-то дела в центре города. Вскоре Лиззи спустилась вниз и, пока Бриджит занималась домашней работой, съела легкий завтрак. Затем Эбби Борден попросила Бриджит помыть внизу окна и, захватив ведро и тряпку, Бриджит направилась через боковую дверь во двор. Важно, что дверь осталась незапертой. Бриджит терла окна и, как показала позднее, не видела в комнатах первого этажа никого, кроме обитателей дома, а примерно часом позже, закончив работу, она вернулась в дом и заперла за собой боковую дверь.
Затем, приблизительно в 10 часов утра, вернулся домой мистер Борден. Он забыл ключи и, обнаружив, что все двери в дом накрепко заперты, вынужден был постучаться. Бриджит впустила его, и, как она показала, когда мистер Борден вошел в прихожую, она услышала с верхней площадки, из спальни для гостей, странный смех. В суде Бриджит настаивала, что смех принадлежал Лиззи, но сама Лиззи клялась, что, когда ее отец вернулся домой, она находилась на кухне. Придя домой, мистер Борден узнал от дочери, что Эбби Борден получила записку относительно кого-то, кто тоже плохо себя почувствовал и умер. (Эта записка не была найдена полицией, и ее отсутствие позднее использовалось обвинителем как доказательство еще одной лжи Лиззи.)
Не обратив внимания на отсутствие жены, мистер Борден отправился наверх в хозяйскую спальню, но вскоре вернулся и устроился в гостиной. Он лежал на кушетке, отдыхая от жары. Лиззи гладила белье, а Бриджит приступила к мытью окон изнутри. В 10.55 утра Бриджит ушла наверх, в свою комнату, на короткий отдых перед ленчем, а Лиззи вышла во двор или в сарай (при допросе она очень неуверенно отвечала на вопрос, где же точно была и что делала). Не подвергается сомнению тот факт, что по возвращении она обнаружила то, что ее главный защитник, мистер Джордж Д. Робинсон, позднее опишет как «одно из самых подлых и дьявольских преступлений, которые когда-либо совершались в Массачусетсе». Еще он добавил: «Осмотр жертв обнаружил, что миссис Борден была убита с использованием тяжелого острого предмета, которым ей нанесли восемнадцать ударов по голове, причем тринадцать из них пробили череп. А внизу, на софе, находилось мертвое, изувеченное тело мистера Бордена с одиннадцатью ударами по голове, четыре из которых пробили череп»[3].