После свадьбы Мэри Энн уговорила нового мужа застраховать не только свою жизнь, но также жизни двух своих детей. В начале 1871 года у Фредерика и Мэри Энн Коттон родился сын. Мальчика крестили как Роберта Робсона Коттона. Его среднее имя, возможно, было связано с девичьей фамилией Мэри Энн — может быть, оно напоминало ей о более невинном периоде в ее жизни. Какова бы ни была причина, семья, которая теперь состояла из Фредерика, Мэри Энн и трех маленьких детей, переехала в Вест Окленд в графстве Дергем. Это последнее место жительства стало местом постоянных скандалов Мэри Энн с соседями, чей домашний скот, в особенности значительное число свиней, стал вдруг дохнуть. Обвиняющие пальцы начали указывать в сторону Мэри Энн, поэтому Коттоны уехали. Однако другим объяснением их отъезда стал Джозеф Наттресс.
Наттресс — это тот человек, с которым у Мэри Энн была любовь так много лет назад, и к радости для себя она недавно обнаружила, что он не женат и живет в Вест Окленде холостяком. Поэтому семья покинула Ньюкасл-на-Тайне, но только лишь, чтобы встретиться с горем; в декабре 1871 года, когда едва прошел год после его второй женитьбы и всего несколько месяцев после рождения Роберта, Фредерик Коттон умер.
День для Фредерика начался нормально, он ушел на работу в добром здравии, но вскоре его согнула мучительная боль в животе, сопровождавшаяся рвотой, его принесли домой, где он вскоре скончался. И снова диагнозом стало воспаление желудка. Мэри Энн забрала страховочные деньги, и вскоре Джозеф Наттресс въехал в ее дом в качестве квартиросъемщика. Дальнейшую последовательность событий трудно выстроить хронологически, особенно потому, что историки — современники тех событий — дали противоречивые оценки, но известно, что после смерти Фредерика Коттона двое его сыновей — Фредерик младший и Роберт Робсон Коттоны — умерли в одном и том же 1872 году. Мэри Энн поступила на новую работу, ухаживать за Джоном Куик-Маннингом, правительственным акцизным чиновником, который поправлялся после тяжелой оспы. Сэри Энн, как в давние дни жизни с Джеймсом Робинсоном, вскоре забеременела от Куик-Маннинга и решила выйти за него замуж. По-видимому, он был гораздо лучшей партией, чем Наттресс, который вскоре заболел воспалением желудка и умер через несколько дней, но он удачно успел сделать новое завещание, оставив все своей хозяйке. После смерти Наттресса Мэри Энн получила тридцать фунтов страховки, а затем попыталась избавиться от последнего оставшегося в живых ребенка Фредерика Коттона, Чарльза. Почему она не убила его вместе со всеми остальными, остается загадкой и по сей день, но вместо того, чтобы дать мальчику мышьяк, она попыталась получить для него место в приюте. Администратор заведения, мелкий государственный чиновник Томас Райли, расспросил ее и сообщил Мэри Энн, что детей берут, только если у них нет родителей. Говорят, в ответ Мэри Энн сказала: «Я бы могла снова выйти замуж, если бы не этот ребенок. Но там он не проживет долго и уйдет за всей семьей Коттонов»[60].
Печально, но именно так все и произошло. В начале 1871 года Чарльза Коттона послали в ближайшую аптеку с наказанием купить немного мышьяка. Аптекарь отказал мальчику, объяснив, что по закону он может продавать мышьяк только людям старше двадцати одного года. Далее записано так: тогда Мэри Энн попросила о покупке одного из своих соседей. Вероятно, она посчитала, что за жизнь купила уже достаточно много, и было бы разумно, чтобы в списке регистрации покупателей ядов появилось бы какое-нибудь другое имя. Как бы то ни было, но Чарльз Коттон вскоре после того умер и диагноз, что не удивительно, был воспаление желудка. Теперь Мэри Энн могла свободно выйти замуж за Куик-Маннинга, и, без сомнения, она сделала бы это, но подозрение уже зародилось. Доктор Чарльза Коттона, например, удивился, услышав, что мальчик умер; он навещал его несколько раз за последнюю неделю и не обнаружил ничего серьезного. Но именно Томас Райли пришел в полицию и рассказал о своих подозрениях, припомнив, что Мэри Энн говорила ему в приюте. Он потребовал, чтобы врач не подписывал сертификат на смерть Чарльза Коттона, тогда у полиции будет время на расследование. Сертификат смерти был необходимым документом, чтобы Мэри Энн могла получить страховку Чарльза. И именно за страховкой пришла Мэри Энн, еще до того, как организовала похороны Чарльза: едва ли то был шаг заботливой женщины. Планы Мэри Энн были разгаданы, поэтому теперь собирались провести расследование смерти Чарльза.
Вначале во время дознания не было никаких признаков грязной игры. Обследовавший врач заявил, что он не нашел ничегo, что бы указывало на смерть от неестественной причины. Мэри Энн могла бы успокоиться, но это не стало концом дела, потому что на этот раз в историю вцепилась свора местных газет. Называя ее «Леди Гниль», они, конечно, опубликовали исследование, но, кроме того, они также повторили местные сплетни, которые заклеймили ее как серийную отравительницу. Куик-Маннинг, в ужасе от этих статей, разорвал отношения со своей предполагаемой невестой, несмотря на то, что она была беременна его ребенком, а она, напуганная газетными обвинениями, начала готовиться к переезду из этих мест. Похоже, до нее не доходило, что, делая так, она может выглядеть более виновной, чем когда-либо. Носились уже очень устойчивые подозрения, и, прежде чем она успела сменить место жительства, весь ее мир рухнул; один из врачей дознавателей при расследовании сохранил образцы желудка Чарльза Коттона, и теперь он начал исследовать их на признаки отравления.
60
Из эссе «Мэри Энн Коттон — Британская массовая убийца» Бернарда О'Доннелла в «Должны ли вешать женщин», издательство В. Г. Аллена. 1956 г.