Самой большой заботой врачей, однако, стала Мария Ноу, которая была теперь беременна восьмым ребенком. Стремясь предотвратить еще одну трагедию, Филлингер предложил семье Ноу предродовый и послеродовый уход за возможность изучить ошибку в генетике вновь рожденного ребенка. Ноу (видимо по совету Колумба Гангеми) отказались от предложения. В конце концов, интерес был чисто академическим, потому что восьмой ребенок, Тереза, умерла всего через шесть с половиной часов после рождения. До этого места история семьи Ноу представляется ничем иным, как кошмаром, сплошным колесом рождений и смертей, с которого никто не мог соскочить. Но затем в журнале «Лайф» появилась статья, которая, не обвиняя Ноу в грязной игре, подавала их как фигуры, достойные сожаления. В статье «Лайф» приберегла большую часть своего сарказма для полиции. «В наше время, — говорилось там, — похоже, институту следователей необходимо очень многое: они не могут похвастать ни наличием микроскопа, ни лабораторией, не говоря уже об оборудовании, которое теперешний отдел здравоохранения описывает как "мясницкие ножи и плотницкие пилы с ножницами для домохозяек"». После появления этой статьи всю Америка ошеломила трагедия семьи Ноу. Следует добавить, что детская смертность вскоре стала главной проблемой для нации, потому что всего несколькими неделями позже президент Джон Кеннеди и первая леди Жаклин Кеннеди потеряли собственного маленького сына.
Патрик Бувье Кеннеди родился преждевременно 7 августа 1963 года (всего за три месяца до того, как президента убили в Техасе), но через два дня умер из-за проблем с дыханием. Тем временем пришел отчет по вскрытию Терезы Ноу с причиной смерти «врожденный диатез с кровотечением», болезнь крови, которую никто не мог предвидеть. Эти два ребенка Ноу (Тереза и Летиция), которые умерли или до своего рождения, или всего через несколько часов после заставили исследователей двигаться дальше. В смертях членов семьи Ноу не было четкого рисунка, не было нити, которая вела бы с некоторой степенью определенности.
К 1964 году Мария Ноу была беременна девятым ребенком, которого родила 3 декабря в больнице Святого Иосифа. При полном внимании прессы и контроле общества; никто не оставлял ни одного шанса этому ребенку, которого окрестили Кэтрин Эллен. Первые три месяца своей жизни она оставалась в больнице под строжайшим наблюдением.
Больница Святого Иосифа, как следует из ее названия, была католической больницей, и многие сестры были монахинями, особенно в педиатрическом отделении. Одна монахиня, сестра Викторина, очень привязалась к Кэтрин и постоянно находилась возле нее во время своих дежурств. В результате она также имела ежедневный контакт с родителями девочки, и ее заявление тем, кто обследовал семью Ноу, читается с большим интересом. О них она говорит так: «Мистер Ноу всегда гораздо больше тянется к ребенку, чем миссис Ноу, (которая) предпочитает оставаться в стороне, поодаль, и относится к своему ребенку холодно… Миссис Ноу притворяется (обратите внимание), что тянется к ребенку, как будто она чувствует, что это требуется от нее… (и) абсолютно бесчувственно предлагает что-то, что не имеет никакого отношения к моменту»[65].
То ли причиной «непроявления» эмоций Марией была потеря восьми предыдущих детей, и поэтому она так боялась иметь тесную связь с этим, девятым ребенком, то ли в ее теле не было вообще материнской косточки. Будто чтобы доказать это, сестра Викторина клялась также, что подслушала, как миссис Ноу грозила убить малышку Кэтрин, когда ребенок недостаточно быстро брал бутылочку. По иронии именно в этот период доктор Гангеми начал лечить Марию Ноу гипнозом в надежде, что внушит ей терпение, чтобы успешно поднять Кэтрин. В начале 1965 года ребенка выписали из больницы Святого Иосифа, и несколько месяцев все казалось шло хорошо. Пришло и ушло без несчастий лето, но как только началась осень, доктор Гангеми начал получать бесчисленные телефонные звонки от запаниковавшей Марии. Один звонок оказался особенно тревожным, когда ребенок схватил полиэтиленовый пакет от вещей из химчистки и чуть не задохнулся. Зная, что несколько детей Марии умерли из-за состояния дыхательных путей, Гангеми естественно разъярился. И не стал прятать своего гнева от миссис Ноу, он наорал на нее, требуя объяснения, как восьмимесячный ребенок может схватить такой предмет. Мария ответила, что не знает, но разве не замечательно, что я оказалась на месте и спасла своего ребеночка от удушья? Гангеми не мог вспомнить, что он ей ответил, но, без сомнения, на эмоциях выскочило несколько бранных слов.