Линде Гоф было семнадцать, когда она исчезла. Она начала посещать Кромвель-стрит, 25 в 1973 году и в течение какого-то времени сидела с детьми Вестов и имела любовные отношения с двумя из их многочисленных жильцов. Когда она исчезла, это стало шоком для всех, кто ее знал, и в особенности для ее родителей, которые начали поиски в доме Вестов. Мать Линды сразу же пошла на Кромвель-стрит, 25 и спросила Роуз, не видела ли она ее дочь, но Роуз ответила, что не знает даже о существовании такой персоны. Память к Роуз начала возвращаться только после того, как миссис Гоф указала, что на Роуз надеты тапочки Линды, а на веревке для сушки белья висит кое-что из одежды Линды. Она вспомнила, что какая-то девушка отвечает данному описанию, но эта девушка ушла в сторону Вестон-супер-Мэр. Тогда родители Линды попытались проследить путь девушки в этом городке, но из их поисков ничего не вышло, и, хотя их расстроило случившееся, они ничего не сообщили об инциденте в полицию.
Когда Фред убил Энн МакФолл, Рену Костелло и ее дочь Шармейн, он закопал их тела в открытой загородной местности, но с момента убийства Линды Гоф он изменил место и решил закапывать все будущие жертвы внутри и вокруг Кромвель стрит, 25. Приняв такое решение, он расчленил тело Линды Гоф (что делалось впоследствии со всеми жертвами Фреда и Роуз) и спрятал части тела под ванной первого этажа.
Продолжая работы по дому, Фред снес гараж, построил новую ванну и залил полы бетоном. Дом был его гордостью и его радостью, местом, где он рабски трудился все последующие двадцать лет, которые они с Роуз прожили там. Большинство материалов были некомплектом или остатками, которые он крал с различных строек. Не оставалось ни дюйма дома, который не был бы перестроен, но одна комната вскоре стала принадлежать одной только Роуз: комната, которую отвели для ее процветающего бизнеса в сфере интимных услуг. У нее был отдельный дверной звонок, так что, когда заходили ее клиенты, они не тревожили других жильцов. В местных газетах появились объявления. Конечно, Фред тоже участвовал в процессе, наблюдая и слушая все, что происходило. После каждого сеанса он настаивал, чтобы Роуз записывала величину гениталий клиента и указывала, кто лучший в каждой десятке. Даже если он и не был методично точен в чем-либо другом, Фред был очень настойчив в фиксировании всех деталей о каждом из сексуальных партнеров Роуз.
В ноябре 1973 года всего через три месяца после рождения их третьего ребенка, Стефана Веста, исчезла местная пятнадцатилетняя девушка Кэрол Купер. Последний раз ее видели, когда она ждала автобус, чтобы ехать к бабушке. К Кэрол всегда хорошо относились, и она ожидала от людей лишь добра. Когда Весты подкатили и предложили ее подвезти, у нее не возникло никаких сомнений, никакого страха; два человека готовы сделать небольшой крюк, чтобы помочь молодой девушке.
Месяцем позже, в декабре 1973 года, пара увезла еще одну молодую женщину. Люси Партингтон была двадцатиоднолетней студенткой третьего курса факультета средневековой истории и истории Англии в университете города Эксетер. Она приходилась племянницей романисту Кингсли Амису. Люси приехала навестить больную подругу в Челтенхэме и стояла на автобусной остановке, после чего исчезла. Самое вероятное объяснение такое — Фред с Роуз проезжали мимо и предложили подвезти ее, или они затащили ее в машину насильно. В любом случае Люси закончила свою жизнь на Кромвель-стрит, 25. Почти через двадцать лет предположили, что ее держали живой в подвале около недели, потому что через семь дней после ее исчезновения Фред Вест посетил травматологический пункт, с глубокой раной на руке, которую, похоже, получил, когда расчленял ее тело.
Все это время Анна Мария Вест также страдала от плохого обращения и унижений от своих отца и матери. Однажды ей приказали раздеться, и младшие дети изрисовали все ее тело стрелками. Позже присоединилась Роуз, она заставила Анну Марию встать на четвереньки, написала у нее на спине «черная дыра» и нарисовала стрелу, указывающую на анус. Анну Марию заставили стоять так целый день, пока домой не вернулся Фред. Все нашли это очень забавным, и никто не хотел даже представить ceбе, насколько унизительным этот эпизод был для ребенка.