И лишь 5 января 1993 года Карла наконец-то оставила своего мужа. По словам Карлы, между ее первой и второй попытками уйти от него она стала предметом множества побоев и оскорблений, которые включали в себя связь с проституткой в Атлантик-Сити, где муж гонял ее по дому с пистолетом с глушителем и заставлял спать в подвальном помещении, где они хранили тело Кристен. После того как она сбежала во второй раз, Карла немедленно отправилась в больницу, где пробыла три дня, обследуясь по поводу сильных болей и синяков, а также провела ряд проверок, чтобы удостовериться, что все кости целы. После ее выхода из больницы родители решили, что лучшее место, куда дочь может уехать, — и где Поль не сможет достать ее, — это дом тети и дяди, Калвина и Петти Сегер. Однако Карла так и не рассказала родителям, что они с Полем сотворили с Лесли Махаффи и Кристен Френк. И только полиции пришлось выявлять причастность Карлы.
С тех самых пор, как Поль Бернардо попал в сферу внимания полиции в связи с расследованиями изнасилований в Скарборо, офицеры держали его имя в своем файле. Совершенно непонятно, учитывая серьезность преступлений, почему образцы ДНК, которые были взяты у Поля и многих других мужчин в 1990 году, так до сих пор и не были исследованы. Это произошло, как многие предполагают, не из-за некомпетентности, а лишь потому, что система судебной медицины была перегружена в это время работой из-за дикой нехватки персонала. И вот появились трупы и возникли дела об «убийствах школьниц». К январю 1993 года результаты исследований вернулись из лабораторий с именем Поля Кеннета Бернардо наверху списка. Поля немедленно взяли под наблюдение — и в это же время полиция посетила его отдельно живущую жену, Карлу.
9 февраля 1993 года три офицера из подразделения сексуальных преступлений Метро Торонто поговорили с Карлой в доме ее тети и дяди. Они задали ей весь комплекс вопросов, включая такие, как: «Любит ли Поль оральный секс?», и к концу беседы они сообщили ей, что Поль на грани ареста за серию сексуальных преступлений. После того как полицейские ушли, Петти Сегер начала выпытывать у своей племянницы, какого рода преступления совершил Поль. В какой-то момент она спросила Карлу, не убил ли Поль кого-либо. Карла ответила «да». Тогда тетя спросила, не является ли Лесли Махаффи одной из жертв. И снова Карла ответила утвердительно.
На следующий день Карла нашла себе адвоката, Джорджа Уолкера, и назначила ему встречу, во время которой призналась в участии в преступлениях, которые стали известны под названием «убийство школьниц». Тем временем полиция все еще держала Поля Бернардо под надзором. Наконец, они решили позвонить адвокату Карлы и сообщить ему, что собираются арестовать мужа Карлы не только за изнасилования, но и в связи с убийствами Махаффи и Френч. Только тогда Джордж Уолкер подсказал, что Карла может захотеть пойти на сговор с полицией и дать показания против своего мужа в обмен на уменьшение срока приговора. 17 февраля 1993 года Поль Бернардо был арестован по подозрению в том, что он является и насильником из Скарборо, и убийцей школьниц. Неделей позже два адвоката Карлы связались со службой Королевских обвинителей. За два убийства Карла получила двенадцать лет тюрьмы, но с учетом ее признания, ей обещали, что суд будет непродолжительным. А при хорошем поведении она сможет просить о помиловании через три с небольшим года.
6 июля 1993 года Карлу признали виновной в непредумышленном убийстве обеих: и Лесли Махаффи, и Кристен Френч. Журналистов потрясло, когда юрист Карлы заявил, что суд также выслушает обстоятельства «ее участия в гибели ее младшей сестры Тамми Гомолки». В промежуток времени между объявлением Карле приговора и началом судебного разбирательства она написала своим родителям письмо:
«Дорогие мама, папа и Лори!
Это самое тяжелое письмо, которое я когда-либо писала, и, наверное, вы все возненавидите меня, когда его прочтете. Я хранила все в себе так долго, больше я не могу вам лгать. В смерти Тамми виноваты мы оба, и Поль, и я. Поль был "влюблен" в нее и хотел иметь с ней сексуальные отношения. Он хотел, чтобы я помогла ему. Он хотел, чтобы я достала на работе снотворное и дала ей. Он запугивал меня, физически и эмоционально оскорблял, когда я отказалась. Нет слов, которыми я могла бы объяснить вам, через что он меня провел. Глупо, но я согласилась сделать то, что он велел. Но что-то, — может быть, сочетание таблеток и пищи, которую она ела в ту ночь, — вызвало у нее рвоту. Я очень старалась спасти ее. Я так горюю. Но нет таких слов, чтобы вернуть ее назад… Я с радостью отдала бы свою жизнь за ее. Я не жду, что вы когда-нибудь простите меня, потому что сама себя никогда не прощу.