– Чудесный день сегодня!
– Да, хороший, – настороженно отозвался старик.
Мальчик держался как ни в чем не бывало. Он стал умываться принесенной водой.
Старик шагнул вперед.
– Том, как ты сюда попал? Ты жив?
– А почему мне не быть живым? – Мальчик поднял глаза на отца.
– Но, Том… Грин-Лон-Парк, каждое воскресенье… цветы… и… – Лафарж вынужден был сесть.
Сын подошел к нему, остановился и взял его руку. Старик ощутил пальцы – крепкие, теплые.
– Ты в самом деле здесь, это не сон?
– Разве вы не хотите, чтобы я был здесь? – Мальчик встревожился.
– Что ты, Том, конечно, хотим!
– Тогда зачем спрашивать? Пришел, и все тут.
– Но твоя мать, такая неожиданность…
– Не беспокойся, все будет хорошо. Ночью я пел вам обоим, это поможет вам принять меня, особенно ей. Я знаю, как действует неожиданность. Погоди, она войдет, и убедишься сам.
И он рассмеялся, тряхнув шапкой кудрявых медно-рыжих волос. У него были очень голубые и ясные глаза.
– Доброе утро, Лаф и Том. – Мать вышла из дверей спальни, собирая волосы в пучок. – Правда, чудесный день?
Том повернулся к отцу, улыбаясь:
– Что я говорил?
Вместе, втроем, они замечательно позавтракали в тени за домом. Миссис Лафарж достала припрятанную впрок старую бутылку подсолнухового вина, и все немножко выпили. Никогда еще Лафарж не видел свою жену такой веселой. Если у нее и было какое-то сомнение насчет Тома, то вслух она его не высказывала. Для нее все было в порядке вещей. И чем дальше, тем больше сам Лафарж проникался этим чувством.
Пока мать мыла посуду, он наклонился к сыну и тихонько спросил:
– Сколько же тебе лет теперь, сынок?
– Разве ты не знаешь, папа? Четырнадцать, конечно.
– А кто ты такой на самом деле? Ты не можешь быть Томом, но кем-то ты должен быть! Кто ты?
– Не надо. – Парнишка испуганно прикрыл лицо руками.
– Мне ты можешь сказать, – настаивал старик, – я пойму. Ты марсианин, наверно? Я тут слыхал разные басни про марсиан, правда, толком никто ничего не знает. Вроде бы их совсем мало осталось, а когда они появляются среди нас, то в облике землян. Вот и ты, если приглядеться: будто бы и Том, и не Том…
– Зачем, зачем это?! Чем я вам не хорош? – закричал мальчик, спрятав лицо в ладонях. – Пожалуйста, ну пожалуйста, не надо сомневаться во мне!
Он вскочил на ноги и ринулся прочь от стола.
– Том, вернись!
Но мальчик продолжал бежать вдоль канала к городу.
– Куда это он? – спросила Энн; она пришла за остальными тарелками.
Она посмотрела в лицо мужу.
– Ты что-нибудь сказал, напугал его?
– Энн, – заговорил он, беря ее за руку, – Энн, ты помнишь Грин-Лон-Парк, помнишь ярмарку и как Том заболел воспалением легких?
– Что ты такое говоришь? – Она рассмеялась.
– Так, ничего, – тихо ответил он.
Вдали, у канала, медленно оседала пыль, поднятая ногами бегущего Тома.
В пять часов вечера, на закате, Том возвратился. Он настороженно поглядел на отца.
– Ты опять начнешь меня расспрашивать?
– Никаких вопросов, – сказал Лафарж.
Блеснула белозубая улыбка.
– Вот это здорово.
– Где ты был?
– Возле города. Чуть не остался там. Меня чуть… – Он замялся, подбирая нужное слово. – Я чуть не попал в западню.
– Что ты хочешь этим сказать – «в западню»?
– Там, возле канала, есть маленький железный дом, и когда я шел мимо него, то меня чуть было не заставили… после этого я не смог бы вернуться сюда, к вам. Не знаю, как вам объяснить, нет таких слов, я не умею рассказать, я и сам не понимаю, это так странно, мне не хочется об этом говорить.
– И не надо. Иди-ка лучше умойся. Ужинать пора.
Мальчик побежал умываться.
А минут через десять на безмятежной глади канала показалась лодка, подгоняемая плавными толчками длинного шеста, который держал в руках долговязый худой человек с черными волосами.
– Добрый вечер, брат Лафарж, – сказал он, придерживая лодку.
– Добрый вечер, Саул, что слышно?
– Всякое. Ты ведь знаешь Номленда – того, что живет в жестяном сарайчике на канале?
Лафарж оцепенел.
– Знаю, ну и что?
– А какой он негодяй был, тоже знаешь?
– Говорили, будто он потому Землю покинул, что человека убил.
Саул оперся о влажный шест, внимательно глядя на Лафаржа.
– А помнишь фамилию человека, которого он убил?
– Гиллингс, кажется?
– Точно, Гиллингс. Ну так вот, часа этак два тому назад этот Номленд прибежал в город с криком, что видел Гиллингса – живьем, здесь, на Марсе, сегодня, только что! Просился в тюрьму, чтобы его спрятали туда от Гиллингса. Но в тюрьму его не пустили. Тогда Номленд пошел домой и двадцать минут назад – люди мне рассказали – пустил себе пулю в лоб. Я как раз оттуда.