– Но вы можете понять, – сказал наш странный визитер, вновь садясь и проводя белой рукой по высокому лбу, – вы можете понять, что я не привык лично вести подобные переговоры. Однако дело настолько деликатно, что поручи я его посреднику, то оказался бы во власти этого посредника. Я приехал из Праги инкогнито, чтобы посоветоваться с вами.
– Так прошу вас, советуйтесь, – сказал Холмс и вновь закрыл глаза.
– Факты вкратце таковы. Пять лет назад во время длительного визита в Варшаву я познакомился с известной авантюристкой Ирен Адлер. Имя это вам, несомненно, знакомо.
– Будьте добры, отыщите ее в моей картотеке, доктор, – пробормотал Холмс, не открывая глаз. В течение многих лет он имел привычку заносить на карточки все сведения о людях и предметах, и было бы трудно назвать тему или лицо, о которых он не сумел бы немедленно дать необходимую информацию. И теперь я нашел ее биографию втиснутой между раввином и штабным офицером, написавшим монографию о глубоководных морских рыбах.
– Дайте мне взглянуть, – сказал Холмс. – Гм! Родилась в Нью-Джерси в пятьдесят восьмом году. Контральто… гм! Ла Скала, гм! Примадонна Варшавской императорской оперы… Ага! Покинула оперные подмостки… ха! Проживает в Лондоне… Вот-вот! Ваше величество, насколько я понимаю, были в связи с этой молодой особой, написали ей несколько компрометирующих писем, а теперь желали бы получить эти письма назад.
– Именно так. Но каким…
– Тайный брак?
– Ничего подобного.
– Какие-нибудь юридические документы? Заверенные письменные обязательства?
– Ничего подобного.
– В таком случае я не понимаю вашего величества. Если эта молодая особа и использует свои письма в целях шантажа или каких-либо иных целях, как она сможет доказать их подлинность?
– Но почерк?
– Пф! Пф! Подделан.
– Моя личная бумага.
– Украдена.
– Моя личная печать.
– Имитация.
– Моя фотография.
– Куплена.
– На фотографии мы сняты вместе.
– О Господи! Вот это скверно! Ваше величество действительно допустили большую неосторожность.
– Я был безумен, сходил с ума.
– Вы скомпрометировали себя очень серьезно.
– Я был тогда лишь кронпринцем. Я был молод. Мне и сейчас всего тридцать.
– Фотографию необходимо вызволить.
– Мы пытались и потерпели неудачу.
– Вашему величеству придется заплатить. Фотографию надо выкупить.
– Она не соглашается.
– Ну, так украсть.
– Пять неудачных попыток. Дважды нанятые мною взломщики обшарили ее дом. Один раз мы во время какой-то ее поездки обыскали багаж. Дважды ее подстерегли вне дома. Все безрезультатно.
– Никаких следов фотографии?
– Ни малейших.
Холмс засмеялся.
– Очень милая задачка, – сказал он.
– Но для меня крайне серьезная, – с упреком возразил король.
– Да, весьма. Но что она намерена сделать с фотографией?
– Погубить меня.
– Но как?
– Я собираюсь вступить в брак.
– Да, я слышал.
– С Клотильдой Лотман фон Сакс-Мейнинген, второй дочерью короля Скандинавии. Возможно, вам известны строгие принципы ее семьи. Сама она – воплощение чистоты. Малейший намек, бросающий тень на мое поведение, перечеркивает самую возможность этого брака.
– А Ирен Адлер?
– Угрожает послать им фотографию. И она это сделает. Я знаю, что сделает. Вы ее не знаете, но душа у нее стальная. Лицо красивейшей из женщин, а характер самого решительного из мужчин. Она ни перед чем не остановится, лишь бы я не вступил в брак с другой женщиной.
Ни перед чем.
– Вы уверены, что она ее еще не послала?
– Уверен.
– Почему?
– Потому что она сказала, что пошлет ее в день официального объявления о помолвке, а оно назначено на следующий понедельник.
– О, так у нас есть еще три дня, – сказал Холмс, зевая. – Очень удачно, так как и мне сейчас надо завершить парочку неотложных дел. Ваше величество, несомненно, пока останется в Лондоне.
– Конечно. Вы найдете меня в «Лэндхеме» под именем графа фон Крамма.
– Я отправлю вам туда записку сообщить, насколько мы продвинулись.
– Будьте так добры. Меня замучает тревога.
– Что касается денег…
– В вашем распоряжении карт-бланш.
– Без ограничений?
– Говорю же вам, я бы отдал любую провинцию моего королевства, лишь бы получить эту фотографию.
– А на текущие расходы?
Король достал из-под плаща тяжелый замшевый мешочек и положил его на стол.
– Тут триста фунтов золотом и семьсот банкнотами, – сказал он. Холмс нацарапал расписку на листке из блокнота и отдал ее королю.