– В сыновьях главное - чтоб твоих ошибок не повторяли. А девчонки это вообще головная боль. Если будет дочь, похожая на Тамару - я ж сколько парней уничтожу ещё на стадии подкатывания. Они у меня головёшками станут раньше, чем помыслят её в постель затащить.
– А стать твоим зятем вообще какие-то шансы будут? - хохотнула Магда.
– Я парней, к сожалению, знаю. У меня друзья ещё ничего были, а вот братья у них та ещё дрянь… Когда девчонка некрасивая, это ещё как-то спокойнее. А Тамара у меня красавица, - Керк бросил на спящую девочку полный свирепой нежности взгляд.
Мина улыбнулась. Вообще-то, нельзя сказать, чтоб Тамара была особенно красивой. Вполне обыкновенная. Хотя может быть, так кажется потому, что она пока ещё угловатый подросток, в котором всё выглядит только лишь милым - и растрёпанные русые волосы, и немного оттопыренные уши, и улыбка, обнажающая щель между передними зубами. Но Керк, наверное, видит в ней то, чего они все не видят. На самом деле, как это грустно, учитывая, каковы их шансы…
На Керк по крайней мере, если верить ему, совершенно не скучает по дому, даже в той степени, что любой из них.
– Да, тем, кто не одни у родителей, в чём-то полегче всё-таки. Будет, кем утешиться.
– Ну, в том, что они не родили кого-нибудь ещё, я меньше всего виновата, - хмыкнула Мина.
– Ты же со своим братом даже знакома не была?
– Ага. Мы капитально разминулись. Ему было года три с каким-то довеском. Родители мало о нём говорили, считая, что это будет слишком сильной травмой для меня, я больше от тёти узнала. Пыталась представить, как мама это пережила…
– Я так понимаю, тут у всех родители что-нибудь в связи с детьми пережили.
– Ну, не мои точно, - проворчал Керк, - для матери я вообще очень кстати случился, чтобы удержать отца. Всё-таки он человек ответственный и беременную женщину бросить не мог. Тут, правда, ещё дед роль сыграл - с его стороны, что интересно, с её-то требовал, чтоб не дурила, делала аборт и продолжала учёбу. Но если девушка хочет замуж, да ещё и за парня своей мечты, её ничто не остановит. Эффекта на 7 лет хватило, надо сказать. Почти 8 даже. Потом сестрёнка на выручку подоспела. Ну а вот с третьим, видимо, не срослось, или просто поняла, что уже не проканает. Ну так вот я теперь там как пятая нога собаке. Сестрёнку ещё можно использовать для манипуляций, а я практически взрослый.
– Хочешь сказать, они тебя нисколько не любили?
– Любили конечно, нас обоих. В своём понимании… Дети - это всё-таки дети, особенно по первости. Это потом и дети начинают разочаровывать, и супруги, и жизнь в целом. Нет, я ничего такого не сделал, чтоб глобально их расстроить, просто так со временем получается, видимо, что всё оказывается не настолько чудесным, как ожидалось. Дети - просто дети, а не самые лучшие мальчики-девочки в Америке, и дом - просто дом, так и не становится идеальным с картинки, как его ни вылизывай, и на работе рутина, и вообще ничего такого, чтоб все вокруг лопнули от зависти, всё как у всех. В чём мои родители как раз два сапога пара - оба с детства жили с убеждением, что им все должны и они достойны самого лучшего. Не знаю, может, когда доживу до их лет, начну их понимать… Сейчас им, наверное, вообще весело. И так развод и сопутствующий этому душевный раздрай, так ещё и отвечать всему городу на вопросы о первенце-монстре. Но в отличие от Куго, мне вот их совершенно не жаль. Сестру ещё как-то жалко, она всё это действительно не выбирала.
– Кому произошедшее точно не объяснишь, - вздохнула Санни, - так это моей матери. Она женщина и добрая, и хорошая, но слишком в своём мире живёт. Для начала, она бы просто не поверила, что я мутант. Ни справка, ни наглядная демонстрация тут роли бы не играли. Она такая есть, когда отец заболел, она тоже просто не хотела верить. Потом пришлось, конечно… В её мире всё должно быть так, как она считает, а её любимая доченька должна быть всегда с ней, и добровольно уйти от мамы не могла. Её, по всей видимости, похитил маньяк или на худой конец пришельцы. Так что сейчас у полиции Эндрюстауна есть проблемы посерьёзнее поисков Керка Белтона - это моя мать. Я, конечно, привыкла жить с невозможностью объяснить ей, что я совершенно не такая, какой ей приятнее меня считать, пока удавалось как-то абстрагироваться, но иногда это всё-таки надоедает, и в конце концов, есть весь остальной мир. Я её люблю, правда люблю. Но себя я люблю как-то больше.
– Ладно, - Магда подбросила в воздух последнюю банку каши с грибами, - пора об ужине думать…
– Она в коме.
– Она умерла, Керк. Посмотри сам, её рука твердеет.
– Это судороги, её мышечная аномалия. В прошлый раз она очнулась через сутки…
– И бредила. Всё кончено, она умерла, Керк. Мне очень жаль.
Парень взял осунувшееся, серое лицо девочки в ладони.
– Тамара, эй, Тамара! Тамара, ты меня слышишь? Малышка, ну!..
Санни положила руку на тонкое запястье и отрицательно покачала головой.
– Когда человек очень слаб, пульс может не прощупываться. Она в коме, но не умерла, нет! Санни, ты же можешь её разбудить? Хоть ненадолго…
– Керк, я пыталась. Любое движение сейчас будет просто гальваническим рефлексом.
Керк заметался по маленькой пещере, долбя кулаком в холодные каменные стены.
– Нет, нет, нет! Она не может, нет… Она не должна… Мы не могли это допустить… Тамара, Тамара, это неправда! - он бросился к ней, то трогая артерию на горле, то прикладывая ухо к груди, гладя её давно утратившее краски жизни лицо, спутанные русые пряди прилипали к разбитым костяшкам, потом обнял её и сидел так, укачивая, как ребёнка.
– Керк, пожалуйста…
– Нет, господи, нет, нет, нет… Надо было решиться, надо было выбрать момент…
– Керк, до более-менее приличного госпиталя неделя ходу. Или ты имеешь в виду, что вон они подбросили бы нас на вертолёте? И как считаешь, в какой больнице без лишних вопросов приняли бы кого-то с огнестрельным ранением? Ты ведь понимаешь, что на волю она из палаты бы уже не вышла?
– Мы вызволили бы её…
– А нам кто-то прямо-таки дал бы уйти? Ты же помнишь, в чём вы обвиняетесь? Даже если б, допустим, пошли не все… Те, кто доставил бы Тамару в больницу, тут же были бы арестованы. Мы все тут в розыске.
– Главное - что она поправилась бы. После этого, ты знаешь, запертые двери не удержали бы её…
– Зато какие-нибудь транквилизаторы удержали бы, - Санни поколебалась, прежде чем продолжить, - вы не видели тот выпуск, а я видела. Не хотела говорить. На Тамару заявила её тётя. За убийство мужа. И она рассказала, что Тамара такое, о её… особенностях. Будь уверен, и на её, и на наших камерах стояли бы настолько густые решётки, что ей не пролезть. А тебя окружало бы всё огнеупорное. Мы сильны, но не всесильны…
Керк молчал, спрятав лицо в волосах мёртвой. Мина кусала губы - глаза жгло нестерпимо, а слёз не было. А какие слёзы тут могут выразить… А в небе бездушным коршуном кружит вертолёт. Вот, одна жертва всё же ускользнула от него навсегда.
– Мы должны похоронить её, Керк.
– Что?
– Ты же понимаешь, тело не может оставаться здесь.
– Все понимают, - вздохнул Куго, - но как?
– Скоро стемнеет. Я вынесу её. Мы привяжем её к моей спине… Я уже смогла поднять её сюда, смогу и спустить. Хотя теперь никто не сможет мне помочь…
– Я мог бы пойти с тобой, - бесцветным голосом проговорил Керк, сжимая руку Тамары, - можно б было похоронить её по индейским обычаям, сжечь тело…
– Боюсь, костёр заметят.
– У нас ведь даже лопаты нет…
– Значит, буду копать руками, - Магда принялась разрезать на полосы тунику Тамары - готовить верёвки.
Керк уложил Тамару обратно - аккуратно, словно ей всё ещё могло быть больно.
– Страшно - это не когда тебе некуда пойти, и даже не окружающие тебя кольцом враги. Страшно - когда ты ничего не можешь сделать.
– Ничего не говори, - горько усмехнулась Мина, - не знаю, как ты, а я не могу об этом не думать ни минуты, сколько мы здесь. Способности, говорят, проявляются в состоянии стресса, в тяжёлой ситуации… Что я не умею летать - это не беда. Я не умею раскидывать врагов, как кегли. И не умею исцелять. Когда же и зачем я пригожусь, и куда ещё тяжелее… Если бы эта пуля попала в меня, было б куда справедливее.