– Зачем тебе это?
– Я хочу помочь.
– Чем ты можешь ей помочь? – Оксана позволила себе усмехнуться.
– Я … смогу… я знаю… просто найди возможность нам с ней встретиться. От Олива она прячется, хотя это и к лучшему.
– Почему к лучшему? – не поняла Оксана.
– Оксана! – выдохнул Михаил. – Пожалуйста, дай мне поговорить с Катей. Это очень важно, пока она не творила… чего-нибудь.
– Ты так переживаешь о ней, даже больше, чем я, – Оксана улыбнулась кончиками губ. – Мне, наверное, уже следует начать нервничать по этому поводу?
Михаил положил свою нежную, почти девичью ладонь, но в тоже время такую мужскую, на Оксанину руку и неожиданно для молодой женщины и самого себя произнёс:
– Я люблю тебя, – и покраснел, но глаз не опустил, а только ещё раз сказал: – Я люблю тебя.
Голос в ухе молчал. Молчала и Оксана. Только колокольчик на входной двери тихонько звякнул, хотя никто не вошёл и не вышел.
***
Оксана обманула Мишу, но не со зла. Женщина искренне не понимала, чем он сможет помочь Катерине. И, хотя она сама была против того, чтобы искать Катиного отца, всё же решила составить компанию подруге, когда та заявила, что отправляется в дом-интернат, выяснять правду о своём родителе.
Директор интерната был серьёзным неулыбчивым мужчиной средних лет. Он поглядывал на женщин холодно и строго.
– Ваш дядя, значит… – как показалось Оксане протянул он недоверчиво.
– Да. Дядя. Дело в том, что я не знала, а теперь узнала… – Оксана смешалась, хотя подобное ей не слишком свойственно. – В общем, это не тюрьма и посещения родственников разрешены. Где он? Я хочу его навещать. Имею право!
– Имеете, имеете, – успокоил директор. – Только ведь такого проживающего у нас нет.
– А куда вы его дели? – напустилась Оксана. – Я точно знаю, что три года назад его отправили в вашу… бого…
Директор приподнял бровь, и Оксана сочла разумным исправиться:
– Организацию.
– Пишите заявление, по вашему заявлению мы подготовим для вас справку. Поймите меня правильно, я вас впервые вижу и…
Тут Оксана заплакала, слёзы лились по её щекам, попадали в нос и рот, она пыталась усилием своей несгибаемой воли заставить себя прекратить истерику, но от этих самых усилий плакала ещё сильнее. Слёзы превратились в рыдания, дыхание стало хриплым и тяжёлым, испуганному директору ничего не оставалось как ринуться за врачом. Стоило ему только вылететь из кабинета, как туда вбежала Наташа. Она схватила за руку Катю и куда-то её потащила, ничего не объясняя. Рыдающей Оксане ничего не оставалось, как следовать вслед за ними.
***
– Вот, – прошептала Наташа.
– Что вот? – воззрились на неё женщины.
– Это Нина, – ответила санитарка.
– Я не поняла, – взвилась Оксана. – Что тут, вообще, происходит?
Наташа оторопело посмотрела на неё, не ожидала.
– Не обращай внимания, – пролепетала Катя. – Это от нервов.
Наташа смотрела испуганно и странно, но кивнула, соглашаясь, мол, чего только не бывает от нервов, разве что венерических заболеваний.
– Нина не может разговаривать, она только пишет. Смотри, Катя, что она написала.
Оксана попыталась взбрыкнуть, что значит «Катя, смотри», а она, Оксана, что тут вовсе не при делах? Это она между прочим страстно распиналась перед строгим директором. И даже разревелась по неизвестной причине. Но Катя тихонько ущипнула её за руку, призывая молчать. Оксана насупилась, но смолчала.
Наташа протянула лист бумаги, исписанный мелким непонятным почерком. И только в середине страницы, на фоне каракулей, ясно выделялось старательно выведенное:
«Выявлено объёмное новообразование, края неровные, в костях малого таза с прорастанием в лобковую кость с полным её разрушением…»
– Что это? – испуганно спросила Катерина.
– Переверни лист, – пробормотала Наташа.
На оборотной стороне, прямо сверху, было написано всего три слова. Имя. Фамилия. Отчество. Те самые, которые недавно написала на клочке бумаги Катя для Наташи, когда просила отыскать «своего знакомого» среди проживающих в доме-интернате. Имя, фамилия, отчество её, Катиного, папы.
– Я не понимаю, – пробормотала Катя.
– Встретимся завтра в десять утра в кафе, где мы познакомились.
– А Оливу сказать?
– Да какому Оливу? – взвилась вконец ошалевшая Оксана.