***
Вот Катя улыбается, вот смеётся, вот поправляет волосы, вот что-то говорит, почти шепчет покупателю. Всё такая же робкая, застенчивая, но уже забывшая. Она, похоже, счастлива. У неё есть любимая работа, мужчина, который ей нравится, даже подругу себе новую завела – Наташу. Что Нину забрала из интерната, молодец, в доброте ей не откажешь. А та Оксана, интересно, сделала бы такое? Наверняка, сделала бы. Она добрая, только не любит показывать. Самому ему с этим не справиться, и он решился.
– Девушка, а вы не подскажете, чтобы такое почитать скучающему одинокому мужчине? – Михаил улыбнулся и посмотрел в её зелёные, такие бесценные глаза.
Оксана, как и следовало ожидать, засмущалась от такого пристального взора.
– Какие жанры вам нравятся? – улыбнулась она кончиками губ и слегка зарделась.
– А вот это, что за книга? Интересная? – Михаил указал на «Самый бездарный роман»
– Наверное, по ней собираются снять фильм, наверное… – ещё больше смутилась Оксана.
– Никогда не видел раньше книг этого автора. Екатерина Невольная. Это псевдоним, как вы думаете?
– Да, да, псевдоним. Автора на самом деле зовут, как меня. Оксана.
– У вас очень красивое имя, Оксана. Как у Гоголя.
– При чём тут Гоголь, его разве Оксана звали? – неожиданно рассердилась Оксана, и сразу же стала похожа на ту, другую, Оксану. Михаил только, что рот не открыл от удивления, не ожидал такого.
– Это я написала эту книгу. Я. И Гоголь тут совершенно ни при чём. И его Оксана тоже. Меня так папа назвал. У вас всё ко мне?
– Простите, я не хотел, – промямлил Михаил. – Не думал, что вы так странно отреагируете.
– Это вы простите, не знаю, что на меня нашло. Не люблю, когда меня с кем-то сравнивают. Я одна, такая, какая есть.
– Я тогда возьму книгу, конечно, – улыбнулся Михаил. – И автограф у автора.
– Как подписать? – Оксана снова зарделась и стала похожа на саму себя, смущённую скромницу.
– Михаилу.
– Ми-ха-и-лу, – старательно вывела Оксана красивым почерком. Не вздрогнула, не удивилась. Мало Михаилов на свете белом? Пруд пруди. Всё правильно. Это вам не Олив какой-нибудь. Борец с бедностью.
– Может, кофе как-нибудь вместе попьём? – решился Михаил.
– Кофе? – переспросила Оксана. И, глядя на её выражение лица, Михаил понял, откажет. Такие всегда отказывают. У неё же теперь есть Евгений. Непременно откажет. И нет у него больше никакого способа, чтобы подобраться к ней поближе и понять, сможет ли он с её помощью излечиться от своего… неверия. Михаил сознался самому себе. Он больше не верит Первому, даже больше – он в Первого больше не верит. Не верит в справедливость и мудрость этого мира. Всё случайно, и всё зря. Михаил стал человеком. Даже больше того, отчаявшимся человеком, а такой способен на многое: и на воскрешение из пепла, и на окончательное падение в бездну.
***
Оксана неожиданно согласилась. И призналась самой себе, почему согласилась. Он попросил автограф, а она всё-таки тщеславна. Не согласится, а он возьмёт и уйдёт навсегда. И ничего хорошего о её книге не скажет. Не только ей не скажет, а вообще никому. А так…
Ей хочется признания. Ведь всем хочется. Это повышает значимость человека в его собственных глазах, это делает жизнь непустяшной. Может, будь у Оксаны ребёнок, не нуждалась бы она в подтверждении собственной значимости. Женщине достаточно родить, и она уже королева мира. А у Оксаны никакого ребёнка нет. Есть магазин. Наташа. Нина. И Книга теперь тоже есть. И значимость есть. Ведь всё хорошо уже. Всё хорошо. Жизнь складывается. Она превозмогла и боль, и заболевание. Она самостоятельная женщина. Она учится быть самостоятельной. Она учится понимать и прощать Небо за его несправедливость. И когда-нибудь у неё получится простить.
***
Они сидели в кафе, Оксана, уже успокоившаяся и понявшая, что все окружающие люди не являются плодом её больной фантазии, не спешила знакомить с Михаилом Наташу с Ниной. Ещё сочтут её легкомысленной, а про значимость она им сказать не сможет. То есть сказать то, конечно, сможет, но объяснить так, чтобы они правильно поняли, нет.