Но она не о чем не жалеет, ведь девушка просто чудо и добрейшей души человек, вон даже Григорьевич её воспринимает, хотя да этого все пятнадцать лет своего пребывания здесь, никого к себе с разговорами не подпускал, а без неё и дня прожить не может.
А что ещё можно желать старой одинокой женщине? Ведь полюбила её с самой первой минуты, как дочь, которой у неё никогда не было и не могло быть.
Глава 2.
Как бы Лера не старалась по быстрее переодеться, у неё ничего не получалось. Руки не слушались абсолютно и начинали безбожно покалывать, отходя в теплом помещении. Девушка торопилась как могла, но увы тело и её легкий весенний плащ — не совместимы. Конечно она прекрасно понимала, что ей нужна теплая одежда, да и финансы позволяли приобрести более-менее приличные вещи, но вот желание к свободе, перебивало все козыри и нужды. Каждый раз говорила себе «Потерпи Лерочка, ещё чуть чуть. И скоро всё наладится, ты уйдёшь от этого проклятия. И всё начнёшь заново, даже может полюбишь. Вот так, как несколько лет назад. Красиво, просто и без упрёков и ультиматумов».
Наконец то справившись с одежной и немножко отогревшись девушка направилась к своему пациенту. Идя по коридору и анализируя сегодняшний день, машинально поздоровавшись и выслушивая от сиделок и врачей сегодняшнее состояние Григорьевича, всё больше и больше впадала в состояние глубоких дум.
Наконец то подойдя к палате №17, Лера глубоко втянула в себя воздух и изображая улыбку, вошла внутрь.
- Добрый вечер, Александр Григорьевич! И что это мы сегодня так себя ведём? - восемьдесят летний мужчина сидел к ней спиной в кресле и как не странно для его поведения, даже не повернулся. Для него это было не характерно. Всегда при её появлении мужчина начинал рассказывать всё, что с ним происходило за время её отсутствия, но не сегодня. Он просто сидел, всматриваясь за падающей листвой в окне, не обращая на давно наступивший вечер и темноту. Девушка постояла некоторое время наблюдая за ним, а потом подошла и присела у его ног прикрытых пледом. - Ну и что случилось, Александр Григорьевич? - мужчина наконец то посмотрел на неё, долго всматриваясь своими серыми глазами в её и произнёс:
- Сегодня у моей дочери день рождение! - сказал это и отвернулся опять к окну, всё также высматривая там, что то ему одному известное.
- Так это же чудесно! И по чему мы грустим? - девушка знала, что у Григорьевича, так его называли все в пансионате, есть дочь, но всегда боялась задавать ему вопросы о ней. Она даже пару раз спросила у персонала, а те только дали ей совет не совать свой нос куда не следует, после этого Лера перестала интересоваться, так и не набравшись смелости спросить у самого Григорьевича.
Валерия не стала дальше ничего спрашивать, просто взяла старичка за его сморщенную с возрастом огромную ручищу и уставилась в тоже самое окно в которое смотрел и он. Каждый думал о своём. Они сидели и даже не думали сколько времени прошло, пока мужчина тяжело не вздохнул и не за говорил.
- Знаешь, Лера почему я грущу? - девушка повернулась к старичку, не ожидая от него монолога — Тому что я полный мудак! Да, да! И не надо так удивляться. Это действительно так. В своей жизни я натворил многое, а самое главное потерял любимую женщину и ребенка. О чём вот уже много лет жалею, но я настолько самовлюблённый придурок, что не мог переступить через свою гордость и попросить прощение. А теперь уже поздно, что либо менять.
Лера призадумалась над его словами, а ведь могла бы она простить своего мужа за всё то, что она пережила? Смогла ли забыть?
Она не знала. Может быть когда то, но не сейчас. Слишком глубокая пока рана и слишком больно от воспоминаний.
- Я знаю одно — время лечит всё!
- Нет, детка! Есть поступки, которые просто невозможно забыть и простить. Измены, ложь, а вот предательство своей крови — НИКОГДА. Это то, что просто нужно вымаливать не только у своего ребёнка и его матери, а и у самого Бога. И я вот не смог. Не смог вымолить прощения у своей дочери за все те года без меня и в особенности за последние несколько лет. - мужчина взял Леру за руку её конечность. Ей не было противно, это просто был жест их дружбы, завязавшейся несколько месяцев назад. - Я хотел её поздравить с утра, упросил санитаров позвонить ей, а она услышав мой голос и те слова, что я готовил всю ночь...просто положила трубку. - Александр Григорьевич вытер дрожащей рукой скатившеюся слезу по когда то красивом лице мужчины, продолжая свой рассказ. - Ты не думай ничего о ней плохого — она самый добрый и прекрасный человек на этой планете и мне очень горько, что я не причастен к данному воспитанию.