Охотники за удачей наводнили деревню Швац и обеспечили ей кратковременный «золотой век». В лучшие дни население деревни достигало сорока тысяч человек, больше, чем в Аугсбурге; деревня даже стала вторым по численности жителей населенным пунктом в Австрии после Вены. Таверны и постоялые дворы возникали словно из ниоткуда. Горняки из Богемии прибывали в таких количествах, что им пришлось строить собственную церковь. Работы хватало всем. Швац оставался крупнейшим в мире месторождением серебра до открытия месторождений Нового Света в Потоси и Сакатекас столетие спустя. В пору расцвета Швац производил четыре из каждых пяти тонн европейского серебра.
Владел копями местный правитель, эрцгерцог Зигмунд. Он тоже принадлежал к семейству Габсбургов, приходился двоюродным братом императору Фридриху. Если Фуггер намеревался участвовать в разработке тирольского месторождения, ему следовало получить согласие Зигмунда, который повелевал «лоскутным одеялом» герцогств, графств и баронств, что занимали территорию нынешних Тироля, Шварцвальда, Эльзаса и части Баварии. Швац должен был бы безмерно обогатить Зигмунда. Но эрцгерцог обожал роскошь и тратил деньги без оглядки. Он забросил отцовские дворцы – мол, те слишком скучные и стылые – и возвел новые, столь же подвластные сквознякам, зато куда более помпезные. Еще он приказал построить с десяток охотничьих замков – с названиями наподобие Радости Зигмунда, Покоя Зигмунда и Уголка Зигмунда, – где отдыхал после утомительного дня погони за оленем. Набрав многочисленную челядь, поваров, лакеев и дворецких, он пытался подражать великолепию бургундского двора и устраивал пиршества, на которых карлики выпрыгивали из пирогов и боролись с великанами. Зигмунд, отдадим ему должное, оценил привлекательность бургундской культуры, но не сумел разобраться в ее нюансах. Бургундский посланник, отобедав с Зигмундом, ужасался увиденному за столом эрцгерцога в своей записке Карлу Смелому: «Примечательно, что, едва блюда появились на столе, все принялись хватать еду руками». Зигмунд был женат дважды, но все его дети были незаконнорожденными. Он выплачивал всем пятидесяти (!) содержание, чтобы их матери не вздумали надоедать ему притязаниями.
Зигмунд обеспечивал свой образ жизни, фактически обирая подданных. Другие сюзерены делились богатством, прокладывая дороги, осушая болота и учреждая университеты; он же тратил все доходы только на себя и брал займы под выработку копей, продавая серебро со скидкой группе банкиров. Фуггер искал способ войти в эту группу и наконец добился своего в декабре 1485 года. В день, когда внимание эрцгерцога разрывалось между присутствием на мессе и необходимостью рассматривать обвинение в ведьмовстве, Фуггер ссудил Зигмунду 3000 флоринов. Сумма небольшая; малая толика того капитала, каким владела семья Фуггеров, ничтожная по сравнению с займами других банкиров. Однако она превратила Якоба Фуггера в банкира, и эту профессию в последующие сорок лет он вывел на новые высоты. В обмен на деньги Зигмунд предоставил Якобу 1000 фунтов серебра в рассрочку. Фуггер заплатил за серебро по восемь флоринов за фунт – а продал в Венеции за двенадцать.
Некоторое время казалось, что это единственная сделка, какую когда-либо удастся заключить Якобу. У него категорически не получалось проникнуть во «внутренний круг» заимодавцев эрцгерцога. Зигмунд продолжал занимать у итальянцев, с которыми был знаком на протяжении многих лет. Но случилась приграничная стычка с Венецией, которая все изменила.
На суше территория Венецианской республики граничила с тирольскими владениями Зигмунда. Эрцгерцогу и дожам доводилось ссориться из-за некоторых приграничных городков. После очередной распри по поводу торговых привилегий советники рекомендовали направить в спорный район войска и захватить несколько венецианских деревень. Это был глупый совет. Тироль оставался глушью, регулярной армии у Зигмунда не было. Его войско составляли наемники, служившие за звонкую монету. Что касается Венеции, та располагала военной мощью, соответствующей ее богатствам. За высокими кирпичными стенами Арсенала, на верфях которого венецианские корабелы первыми в мире осваивали систему массового производства, республика создавала один из крупнейших военно-морских флотов на планете для защиты своих торговых поселений, что тянулись вереницей вдоль побережья Далмации к берегам Македонии и вплоть до самых отдаленных островов Греции. Сухопутные силы республики были столь же грозными. Если ее достаточно разгневать, Венеции не составило бы труда покорить Тироль, опустошить Инсбрук и заковать Зигмунда в цепи.