Встреча с Карлом Смелым наконец предоставила Фридриху шанс внести вклад в историю. Будучи герцогом Бургундским, Карл владел провинцией Бургундия, а также территорией, в настоящее время охватывающей Нидерланды, Бельгию и Люксембург. Это были богатые, наиболее промышленно развитые земли Европы, а Бургундия фактически установила европейские стандарты роскоши и изысканности своим символом Золотого Руна[13]. Официально оставаясь подданным французского короля, Карл на самом деле вел себя по собственному усмотрению и, опираясь на великолепное войско, мечтал о завоеваниях и о том, чтобы стать новым Александром Великим. Некий английский чиновник назвал Карла «одним из могущественнейших принцев среди тех, кто не носит короны». Более всего Карл грезил о превращении Бургундии в королевство и об отделении от Франции. Именно поэтому Фридрих поехал в Трир. Он мог возвысить Карла, поскольку, будучи императором, обладал древним правом, для осуществления которого не требовалось ни денег, ни армии. По личной прихоти, буквально росчерком пера, он мог создавать королевства и творить монархов. В обмен Карл предложил поженить его единственную дочь, пятнадцатилетнюю Марию Бургундскую, и тринадцатилетнего Максимилиана, сына Фридриха. Это было поистине фантастическое предложение. Максимилиану и его детям суждено в конечном счете стать королями Бургундии, если все пройдет успешно. И Габсбурги перестанут довольствоваться вторыми ролями.
Фридрих остановился в Аугсбурге на пути в Трир, чтобы обновить гардероб. Карл считался главным модником среди европейских принцев. Габсбурги не могли соперничать с его золотом, алмазами и страусиными перьями, но обязаны были попытаться. Проблема заключалась в том, что Фридрих, не имея возможности финансировать достойный императора образ жизни на герцогский доход, постоянно пребывал в долгах, а купцы Аугсбурга, к которым он обращался ранее, отказывались выдавать новый кредит. После некоторых усилий Фридрих убедил Ульриха Фуггера, старшего из братьев Фуггеров, помочь императору. Ульрих выдал Фридриху шелк и шерсть, чтобы портные скроили и сшили парадное платье для встречи.
Маркетинг – весьма древнее ремесло. Римские «промоутеры» развешивали своего рода плакаты с рекламой гонок колесниц, а проститутки Эфеса вырезали свои адреса на мраморных плитах возле храма Артемиды. Кредитуя Фридриха, Ульрих Фуггер воспользовался возможностью, что называется, продать себя. Он не был глупцом; он знал, что император разорен и никогда не погасит долг. Зато он получил за свои услуги нечто нематериальное, однако безусловно ценное – герб. Такого отличия удостаивались не только рыцари, прославившиеся в битвах. Монархи даровали гербы тем, кому они благоволили, в том числе предпринимателям. Изображенный на вывеске лавки, склада или места на ярмарке, герб демонстрировал статус владельца – подчеркивал, что этими товарами пользуется сам король. Королевская милость вполне стоила нескольких отрезов ткани. Вдобавок Ульрих руководствовался личными мотивами: герб позволял свести счеты. Одиннадцать лет назад Фридрих уже даровал герб Фуггерам – представителю другой ветви семейства, потомку Андреаса Фуггера, другого сына Ганса. Наследники Андреаса, носившие прозвище «оленьих Фуггеров» из-за оленьей головы на их гербе, кичились перед Ульрихом своим превосходством. Ульрих ненавидел положение «захудалого» Фуггера. Эти чувства разделял его младший брат Якоб. Отчаянно стремясь получить герб, Ульрих наделил Фридриха всем, о чем тот просил. И однажды Ульриху пришло письмо с изображением трех лилий на куске пергамента. Письмо от императора. В письме сообщалось, что данный герб присваивается семейству Фуггеров за «уважение, искренность и здравомыслие». Все братья Ульриха, Якоб тоже, обретали право использовать этот герб. Теперь они стали «лилейными Фуггерами», как и их потомки.
13
Считается, что для герцога Бургундии Филиппа руно олицетворяло богатство, принесенное торговлей фландрской шерстью. Впрочем, предания об учреждении ордена Золотого Руна толкуют этот символ и сам выбор герцога весьма широко.