Сирил Корнблат
САМЫЙ БОЛЬШОЙ СЧАСТЛИВЧИК
Человек Мая, Реубен, Атомщик с восемьдесят третьего уровня, понял, что что-то не так, когда в бинокле что-то блеснуло, после чего стекла прибора затуманились. Он тихо выругался, надеясь, что не вляпался во что-нибудь страшное. Внешне он ничего не показал. С улыбкой отдал бинокль человеку Рудольфа, Альмону, Порядковому с восемьдесят девятого уровня.
— Пожалуй, это не самый лучший бинокль, — сказал он.
Альмон поднес бинокль к глазам, склонился через парапет и тоже тихо чертыхнулся.
— Темнее, чем в сердце безумного Ангеланца, не так ли? Неважно, есть другой.
Другой бинокль внешне ничем не отличался от первого. Реубен присмотрелся к тысячам крыш и надстроек Денв, которые простирались внизу. Слишком обеспокоенный, чтобы восхищаться панорамой, которую он впервые видел с восемьдесят девятого уровня, он, однако, издал бормотание признания. Теперь он должен был выбраться от этого неожиданно зловещего типа и попробовать выяснить, в чем тут дело.
— Можно? — со значением спросил он, поднимая подбородок вверх.
— Лучше не надо, — поспешно ответил Альмон, отбирая у него бинокль. — Знаешь, что бы было, если бы нас увидел кто-нибудь со звездочками? А ты, как бы ты себя чувствовал, если бы увидел, что какой-то наглец подсматривает за тобой снизу?
— Он не осмелился бы! — сказал Реубен, изображая тупость и возмущение. Через мгновение он присоединился уже к смеху Альмона.
— Неважно, — сказал Альмон. — Мы еще молоды. Может быть, когда-нибудь… кто знает, мы будем смотреть вниз с девяносто пятого уровня, а может, и с сотого?
Хотя Реубен знал, что Порядковый недоброжелательно относится к нему, эти слова заставили стучать кровь в его жилах — так, временное честолюбие, ничего более. Однако он тут же принял мрачное выражение лица.
— Будем надеяться, — пожал он плечами. — Благодарю тебя. Теперь я должен возвращаться к себе.
Он отошел, от парапета, где гулял ветер, и оказался посреди беззаботного излишества коридора на восемьдесят девятом уровне.
И вдруг заревела сирена. Реубен нырнул через ближайшую дверь в пустую спальню и спрятался под тяжелый стальной стол. Мгновением позже кто-то еще вполз под стол, а затем еще кто-то.
— Проваливай! — заорал первый. — Сам найди себе убежище! У меня нет намерения ни вылезать отсюда, ни выпихивать тебя и видеть твою паршивую кровь или разбитый мозг, если произойдет попадание. Ну, живей!
— Прошу прощения, сэр! — застонал тот, третий, и выполз из-под стола. — Я уже выхожу, сэр!
Реубен присмотрелся к своему соседу. Это был Май!
— Господин генерал, — с почтением произнес Реубен. — Если вы желаете остаться здесь один, я могу поискать другую комнату.
— Ты можешь оставаться здесь. По крайней мере у меня будет общество. Ты один из моих?
— Да, сэр. Человек Мая, Реубен, Атомщик с восемьдесят третьего уровня.
Май посмотрел на него, и тогда Реубен заметил мешки мертвой, усеянной порами кожи, свисающей со щек.
Неожиданно сирена затихла. Воцарилась тишина, настолько абсолютная, что ее трудно было вынести.
Лицо Мая было покрыто капельками пота.
— Ты не думаешь, что Л. А. хочет нам на этот раз что-то предложить? Уже, пожалуй, прошло несколько недель со времени последней фронтальной атаки, не так ли?
— Ровно четыре, господин генерал, — прошептал Реубен. — Я это отлично помню, поскольку один из моих наилучших Монтеров погиб под обвалившимся сводом коридора. Это была единственная жертва налета, и именно она должна была случиться в моем коллективе!
Он нервно засмеялся и тут же осознал, что городит чепуху, но Май как будто ничего не заметил.
Далеко под ними раздалась серия пронзительных свистков — это стартовали перехватчики, которые начали плести искусную двойную сеть оборонного заслона, создающую огромный цилиндр вокруг Денв.
— Говори дальше, Реубен, — продолжал Май. — Ты говоришь очень интересно.
— Господин генерал, может быть, вы сможете мне объяснить, что означает это загадочное дело, случившееся со мной сегодня после полудня. Один тип, человек Рудольфа, Альмон с восемьдесят девятого уровня, дал мне бинокль, который блеснул мне в глаза, а затем я перестал что-нибудь видеть в него. Ваш богатый опыт…
— Старая штучка! Он сделал снимок твоей системы кровеносных сосудов в сетчатке. Ты говоришь, что это был один из людей Рудольфа, а? Я рад, что ты мне сказал об этом. Я уже слишком стар, чтобы замечать такие дела. Может быть, мой добрый друг Рудольф планирует…