— Возьми.
Тот недоуменно посмотрел на шкатулку, на Малфоя и снова на шкатулку.
— Будешь тренироваться сам, до бала ещё есть время, — добавил Драко, видя, что парень не торопится принимать подарок. — Держи, — он вложил шкатулку в ладонь Гарри. — В идеале, во время танца нужно поддерживать светскую беседу, но для Святочного Бала достаточно не смотреть на свои ноги и не бормотать шаги вслух, — он улыбнулся и наколдовал Темпус. — Что же, мне пора, — Малфой махнул рукой и развернулся к лестнице, — увидимся.
— Спасибо, — растерянно проговорил Поттер, держа в ладонях шкатулку так, будто то была диадема Кандиды Когтевран.
За выражение недоверчивой радости, мелькнувшее на лице гриффиндорца, Малфой готов был заавадить его магловских опекунов. И одну грязнокровку.
========== Часть 3 ==========
Гарри сидел на ковре, вытянув руки к огню камина. Ему не было холодно, но эти действия давали какое-то спокойствие, ощущение уюта. Озадаченная желаниями Поттера комната выдала ему старинный кривоватый пуфик, и тот хмыкнул, растроганный такой заботой. Настроение было, как у человека, совершившего огромную ошибку, и Гарри длинно выдохнул, пытаясь проанализировать, когда ситуация начала выходить из-под контроля.
***
Лишённый маниакального контроля Гермионы Гарри сам составил себе расписание занятий и старался, по возможности, ему следовать. Снейп, настроение которого к Рождеству обычно планомерно ухудшалось, в этом году просто превзошёл сам себя. Он задал три эссе на разные темы и пригрозил, что даст проверочную работу на первом же уроке зельеварения, дабы убедиться, что «творящийся в Хогвартсе бедлам не приводит к деградации ваших мозгов, уважаемые студенты». Голос профессора сочился сарказмом, из чего можно было сделать вывод, что своё мнение на этот счёт у профессора уже есть, и даже идеально написанные эссе не пошатнут его уверенности.
Помимо этого, Гарри необходимо было уделять внимание другим предметам, практиковаться для Святочного Бала и посвящать время разгадке задания второго этапа. С какой стороны подходить к изучению доносящегося из яйца шума, Гарри не представлял, поэтому решил сосредоточиться на физической подготовке и изучении ЗОТИ. Также, он не пренебрегал полётами на метле. Находясь в воздухе, Гарри чувствовал себя свободным, вольным лететь вперёд — прочь от обязанностей, ответственности и нелепых слухов.
В один из дней, Гарри не обнаружил в своём шкафу подаренной Сириусом «Молнии», и раздражённый, пошёл в общую гостиную. Пропажа нашлась фактически сразу: Рон о чём-то спорил с близнецами Уизли, тыкая пальцами в конструкцию для стяжки прутьев.
— Ты ничего не забыл, Рональд? — громко вопросил Гарри, свешиваясь с перил второго этажа. — Спросить разрешения, чтобы взять мою метлу?
Шестой Уизли покраснел и буркнул что-то неразборчивое. Буквально в течение секунды на его лице читалась растерянность, после чего Рон набычился и глянул на Гарри исподлобья, не выпуская метлу.
— Я имею на неё столько же прав, сколько и ты, Гарри, — ехидно заметил он.
— Что ты несёшь? — прошипел Поттер, спускаясь по ступеням.
— Я едва не погиб, спасая человека, который подарил её тебе, — пояснил Рон.
Он шагнул ближе, понижая голос, но Гарри был уверен, что едва ли это имело какой-то смысл. В гостиной стояла оглушительная тишина.
— Ты не был один, — процедил Поттер.
За предыдущие года каждый из них не раз оказывался в смертельной опасности, и Гарри казалось нелепым перечислять моменты, когда кто-то кого-то спасал.
— Именно, — кивнул Рон, — поэтому я имею на эту метлу столько же прав, сколько и ты, — повторил он.
Гарри напряжённо сжал зубы. Среди немногочисленных Гарриных подарков метла Сириуса занимала особое место. Она была даже важнее альбома с фотографиями родителей.
Впервые отправляясь в Хогвартс, Гарри лелеял надежду, что найдёт родственников в магическом мире. Что, в отличие от мистера и миссис Дурсль, считающих его ненормальным уродом из-за того, что сами были обычными, найдутся другие люди. Маги, для которых он не будет в тягость. Которые могли бы взять его к себе.
Спустя некоторое время Гарри понял, что до мальчика-сироты, пусть даже героя магического мира, особого дела никому нет. Незнакомые маги часто подходили к нему поздороваться и выразить благодарность за победу над Волан-де-Мортом, но никто не изъявлял желания посодействовать в поиске родственников. Гарри обращался с этой просьбой к профессору Макгонагалл, а после того, как нашёл в заброшенном классе Зеркало Еиналеж — и к самому Дамблдору.
Гарри несколько ночей просидел в меланхолии, наблюдая за другим Гарри — находящимся в окружении родителей, бабушек, дедушек и прочих родственников. Другой Гарри сидел на ковре около камина в светлой уютной комнате, общаясь со своей многочисленной семьёй, и мальчик так хотел поменяться с ним местами, что не мог думать ни о чём другом. В какой-то момент из-за его спины выступил профессор Дамблдор, и Гарри даже не сразу понял, настоящий он или нет. Директор печально объявил, что единственной родственницей Поттера является его тётя и посоветовал не зацикливаться на мечтах, а сосредоточиться на реальности. Гарри и сосредоточился. Тролля, цербера и дух «убитого» тёмного мага вообще трудно было игнорировать.
В конце года Хагрид подарил Гарри альбом с фотографиями его родителей. Он весь год писал всем, кто знал Лили и Джеймса Поттеров. Альбом Гарри и порадовал, и опечалил. Никто из друзей родителей не попытался связаться с Гарри, и тот понял, что единственная семья, на которую он может рассчитывать в обозримом будущем — это друзья.
Сириус Блэк был именно тем человеком, об обретении которого Гарри мечтал. Даже поначалу, когда мужчину характеризовали исключительно как психа, убийцу и предателя Поттеров, у Гарри внутри теплилась надежда, что всё это какая-то ошибка. Что не может быть близкий друг его родителей человеком, о котором пишут в «Ежедневном пророке». Но несмотря на то, что фантазии Гарри оказались недалеки от реального положения вещей, Сириус отказался забирать крестника с собой. Петтигрю сбежал, и официально, он всё ещё был разыскиваемым преступником. Гарри готов был бросить Хогвартс — в тот момент он забыл про Волан-де-Морта, не думал ни о друзьях, ни о том, чем сам будет заниматься. Важно было только быть с Сириусом. Отхватить хотя бы кусочек семейного тепла.
— Не волнуйся, крестник, — Сириус улыбнулся широко, открыто, совсем не так, как должен бы улыбаться человек, незаслуженно проведший последние двенадцать лет в Азкабане. — Я никуда не денусь! Сейчас тебе быть со мной опасно, но я всё исправлю!
Гарри был очень подавлен после отъезда Сириуса, и «Молния» невероятно его воодушевила. Подарок от крёстного, будто говорил «я с тобой», «я помню о своём обещании». «У тебя есть семья, Гарри, всё наладится».
А сейчас Рон, у которого была большая дружная семья, о который Гарри так мечтал, хотел забрать у него Сириуса. Говорил, что подарок Сириуса — общий, для всех.
— Не смей трогать мою метлу, — угрожающе процедил Гарри, делая шаг к шестому Уизли.
Рон отступил, упрямо выпячивая челюсть.
— Да ты совсем прогнил, Гарри, — бросил он, брезгливо скривившись, — зажал для меня метлу? Да ты можешь легко купить кучу таких!
— Отдай метлу, Рон, — раздельно проговорил Гарри, требовательно протягивая руку.
Он не видел смысла доказывать ценность именно этой «Молнии», раз Уизли сам её не понимал. Рон по-прежнему отказывался расстаться с метлой, и Гарри почувствовал, как что-то большое, сильное, необузданное разрастается в его груди. Появившийся из ниоткуда ветер затрепал тёмные волосы и висящие на окнах шторы. Магические светильники замигали и начали лопаться один за другим, брызгая осколками стекла. Студенты с визгом бросились прочь из гостиной.
— Да забирай! — крикнул Рон, швыряя в него метлой. — Псих ненормальный!
***
Стихийный выброс не добавил Гарри популярности на факультете. Для студентов, чьи семьи жили в магическом мире, вспышка Поттера была сродни громкой слезливой истерике посреди улицы — простительно детям, но возмутительный моветон для взрослого волшебника. Маглорожденные путали стихийные выбросы с беспалочковым колдовством, и слухи о тёмном волшебнике Гарри, который одной левой может испепелить Хогвартс дотла, зароились с новой силой.