I Рожденный свободным
Гори
По грузинскому поверью, при рождении великого человека на кровлю дома садится ястреб. Кружились ли ястребы над крышей убогой лачужки в час, когда раздался первый крик Иосифа, – история не сохранила. Если и кружились, то у родителей не было оснований верить в приметы. Это только в сказках сын сапожника становится царем, а в жизни он обычно так и остается сапожником. Кто же знал, что сказка станет былью? Если бы какая-нибудь гадалка рассказала родным мальчика о его грядущей судьбе, над ней бы только посмеялись: знаем, мол, этих гадалок, «быть твоему сыночку царевичем, королевичем, а позолоти ручку, яхонтовый, я тебе еще и не такого наговорю…» Но жизнь иной раз подкинет такой сюжет – никакой писатель не придумает, постесняется…
Будущий владыка полумира впервые увидел свет в захолустном грузинском городке Гори, в семье сапожника и поденщицы, в убогой комнатке убогого домика, которую снимали его молодые родители. Оба – Виссарион и Екатерина – происходили из семей бывших крепостных крестьян. Заканчивался 1878 год, всего-то семнадцать лет назад в Российской империи отменили крепостное право, и мальчик был из первых детей в обеих семьях, что были рождены свободными, – и это в краю, где свобода и достоинство часто ценятся превыше самой жизни!
Предки сапожника Виссариона были родом из осетинского села Гори. Это из тысячекилометрового российского отдаления не видно разницы между грузином и осетином, а на Кавказе, в кипящей многонациональной и многоконфессиональной каше, важен был не только народ, но даже и племя, ответвление этого народа. Позднее поэт Мандельштам напишет про Сталина: «…И широкая грудь осетина» – он бывал на Кавказе и понимал значение племени для жителей гор.
Осетинское происхождение приписывали и матери Иосифа. Впрочем, матери много что приписывали позднейшие биографы, уложившие ее в постель к такому количеству богатых и высокопоставленных особ, что куда там «мисс Грузии», если бы таковая в то время существовала, – даже сам государь император Александр Освободитель не остался равнодушен к прелестям рыжей крестьянки из Гори. Однако никаких не только доказательств, но даже оснований подозревать, что Иосиф Джугашвили не был сыном своего отца, пока еще никто не привел. Так что и мы будем говорить о его предках не по линии императора или путешественника Пржевальского, а по линии сапожника Виссариона Джугашвили.
Известно, что прадед Виссариона, Заза, был человеком неспокойным. Два раза он участвовал в крестьянских восстаниях против князей, два раза бежал, скрываясь от наказания, был соратником князя Эристави, который в начале XIX века поднял антирусский мятеж. Восстание потерпело поражение, а Заза с семьей переселился в селение Диди Лило, неподалеку от Тифлиса. Первым из Джугашвили, живших в селе, как записано в местных документах, был Иосиф (должно быть, это и есть Заза). Ну и как после этого не поверить в таинственную власть имени?
Одним из детей Иосифа-старшего был Вано, зажиточный крестьянин-винодел. Он имел виноградник, торговал вином в городе и снабжал им старшего сына Георгия, который держал трактир на проезжей дороге. Второй сын, Виссарион, был еще подростком. Но недолго длилось благополучие семьи. Глава ее умер, не дожив и до пятидесяти, Георгия убили грабители, и младший сын, оставшись сиротой, бежал. Почему он бросил дом и пусть маленькое, но свое хозяйство, – неизвестно. Может быть, долги, или враги, кровная месть – как бы то ни было, после смерти отца и брата он спешно отправился в Тифлис, столицу Кавказа, надеясь затеряться в многолюдном городе. Там Виссарион освоил ремесло сапожника, и, когда ему было около двадцати лет, купец Барамов, решивший открыть сапожную мастерскую, сманил молодого мастера в Гори.
Гори – городок маленький, однако с богатой историей. Это древняя столица Картли, расположенная на скрещении трех важных дорог – к Каспийскому, к Черному морю и в Россию. Еще в 90-е годы XIX века Максим Горький в своих бесконечных странствованиях по России добрался и до этого уголка Кавказа. «Городок в устье Куры невелик, – писал он, – с порядочную деревеньку. Посреди – высокий холм. На холме крепость. На всем колорит какой-то дикой оригинальности: знойное небо над городом, буйные шумные воды Куры, неподалеку горы, в них пещерный город и еще дальше горы Главного хребта, осыпанные нетающим снегом».