За дневным знакомством с группой и подготовкой к завтрашней операции последовал разговор у костра. Говорили о многом, от автобиографических рассказов до философских вещей типа того, что станет с людьми через десяток лет. Зашла речь и об отце Славы:
— Да, ребят, мы все очень скоро деградируем. Тем более, те, кто были настоящими людьми, умирают один за другим. Взять хотя бы его отца, — тут Никель показал рукой в сторону Славы, — он был Человеком с большой буквы. Это благодаря ему мы таки остановили тех мусоров, — случай, о котором говорил Никель, произошёл год назад в августе, в первые месяцы Этого. Тогда бывшие сотрудники городской полиции, как люди организованные и имеющие доступ к оружию, терроризировали весь город, вымогая у его жителей еду и расстреливая людей направо и налево, иногда даже не имея на это повода. Имели место и расстрелы своих же, бывших полицейских, несогласных с террором. Именно Григорий Кузнецов, устав постоянно бояться оставить жену и сына одних, объединил таких же уставших мужиков против произвола. Вооружённая ружьями и травматами толпа вломилась в здание прокуратуры, расправившись с бывшими там бывшими ментами и освободив тех, кого там держали в качестве заключенных. Внешность и голос Григория с тех пор знало почти всё мужское население города, а вот имя только немногие, среди которых был и Никель.
— И вот, погиб, неделю назад, — продолжал он, — ушёл за провизией и не вернулся.
— Не повезло мужику, — вставил Домкрат.
— Не повезло? Он был лучше нас, потому и погиб. Он был слишком хорош для этого дерьма, — ответил Никель.
— Ты думаешь, смерть — это награда? С х… ли? Неее, там будет та ещё пое…. за все наши грехи. Я лучше здесь поживу подольше.
— Поживёшь подольше? Ага, и грехов подкопишь…
— Так чо, б… мрём молодыми? Слышь, Малой, как тебе такое предложение,?
— Никак. У меня ещё планы есть… — отозвался Малой.
— Планы… А ты посмотри на них, Домкрат. Они может и молодые, но навидались уже такого, что давно не дети. А вы раньше хотели побыстрее повзрослеть, ребят? — снова включился в беседу Никель.
— Да. Я хотел побыстрее сдать на права. Да и от родителей свалить… — радостно улыбнувшись, наверное, в первый раз за сегодня, сказал Малой.
— А я никогда не хотел быть взрослее. Может, потому, что все взрослые, которых я уважал, были детьми, то есть, детьми в душе, понимаете? Я и сам хотел остаться ребёнком, — добавил Слава.
— Да… только вот не сбылось, — медленно сказал Никель, погружаясь в раздумья.
— И хорошо, — вдруг послышался глухой низкий голос, — останься ребёнком, ты б сейчас с нами здесь не сидел… — это был голос Гризли, вернувшегося с караула. Домкрат пошёл на смену.
Вечерние разговоры продлились до темноты. Как только стемнело, все тут же легли спать. Правда, нормально поспать не удалось — каждые два часа двое человек (ночью только Домкрат дежурил один) отправлялись на ночное дежурство. После смерти отца Слава уже больше недели не дежурил ночью. Впрочем, утром он проснулся с чувством того, что всё могло быть гораздо хуже.
Глава 5
Отряд выдвинулся на рассвете. В 6:52 они были во дворе четырёхэтажки напротив «буржуйского дома». Штурм был назначен на 8:40. Чувство страха, уже год жившее в Славе и не желающее уходить, сегодня особенно обострилось. На самом деле, было только три вещи, которые его успокаивали и не давали ему всех послать да свалить подальше: во-первых, осознание того, что у него есть чёткий план действий, во-вторых, то, что он был не один, а с Никелем, винтовка которого хоть и была небольшой по размеру, но выглядела солидно. Это была ВСС «Винторез», непонятно где добытая мечта разведчика с интегрированным глушителем и мощной оптикой. Третьим успокаивающим фактором был его собственный ИЖ, надёжный товарищ и верный друг, пусть и не самый высокотехнологичный.
Сомнения Славы насчёт его роли «прикрывающего» оправдались. Его «прикрытие», как оказалось, состояло в том, чтобы стрелять по дому со второго этажа и отвлекать противника на себя, пока Никель будет «выцеливать козлов» с четвёртого, а вторая группа с другой стороны возьмёт дом штурмом. И хотя снайпер пообещал (при этом надавав кучу тактических советов), что всё закончится быстро, что они ничего и не поймут, и что они не смогут попасть в него с такой дистанции, страх Славы скорее усилился, чем ослабел.