Один из людей, присматривавший за Анатолием, понял, что тот обо всем догадался и стер улыбку с лица.
— Руки в гору, шелупонь! — рявкнул он.
Анатолий и подростки послушно подняли руки. Пацаны от страха выпучили глаза, никак не ожидая подобного развития событий. Несколько человек подошли к машине и полезли внутрь.
— Чего полезного везешь? — спросил тот, что кричал, видимо, старший в этой банде.
Анатолий сглотнул внезапно подступивший к горлу комок и постарался ответить как можно спокойней:
— Да шмотки свои, еды немного.
— О! Тут и ствол имеется! Серьезные братки, бля.
— А вы кто? Нам сказали, что вы дружинники… — Анатолий все еще пытался прощупать почву, хотя сердце уже бешено колотилось о ребра.
— Хайло завали, — буднично посоветовал ему старший и повернулся к своим. — Ну, чем он там богат?
— Да тут полный багажник бенза! Запасливый, сука.
Из «Опеля» внезапно показался еще один бандит. Сально ухмыляясь, он натянул штаны, достал пистолет и один раз выстрелил в салон. Потом вразвалочку направился к своим, поигрывая стволом. Старший резко повернулся к нему.
— Повременить не мог?
— Да ты че, Крест! Я тебе потом красючек наловлю, еще смачнее этой. А эту козу подрихтовал малехо, не товарный вид уже.
— Шмалять сейчас зачем было, Чума? Не видишь, работаем. Клиент нервничает.
— А, так мы это сейчас исправим, — ухмыльнулся Чума. — Давай колено прострелю?
— Угомонись! — повысил голос Крест. — Все бы тебе куражиться.
— Ну а че, давай ему нервы подлечим?
Удар в челюсть отбросил Анатолия на капот, по которому он и сполз на землю.
— Один хер всех валить будем, дай хоть приколоться напоследок.
Старший хотел что-то сказать, но вдруг замер, прислушиваясь. Где-то вдалеке слышался размеренный гул. Люди с автоматами тоже обратились в слух, только Чума направился к поверженному Анатолию. Заметив, что никто на них не смотрит, Санька дернул Данила за руку и с воплем: «Бежим!» — сиганул в кювет
Раздалась автоматная очередь, а вслед за ней зычный крик Креста:
— Не стрелять!
Но было поздно…
На пригорке уже появилась колонна автотранспорта, несущаяся на большой скорости по шоссе. Идущий впереди БТР-90 чуть сбавил ход. Сидевший на броне военный, заметив по курсу вспышки, что-то крикнул в люк, башня шевельнулась, и ствол автоматической пушки расцвел оранжевой бабочкой.
Тук-тук-тук-тук. Тук-тук-тук.
По звуку напоминавшие стук дятла, выстрелы тридцатимиллиметровой пушки были весьма точны и столь же разрушительны: пули рвали в клочья всех, кому не посчастливилось оказался на траектории огня. Отработав несколько целей, орудие замолчало. Мягко притормозив у «Приоры», БТР грациозно качнулся. Офицер спрыгнул на землю и по-хозяйски огляделся. Из чрева бронетранспортера тотчас выскочили несколько солдат, и выстроились полукругом, страхуя командира. Заметив лежащего Анатолия, тот спросил:
— Живой?
Парень только ошалело кивнул, утирая обрызганное кровью лицо.
— Это хорошо.
Прижав микрофон гарнитуры к губам, вояка пробубнил:
— Чисто. Очередные мародеры…
Из кювета донесся протяжный вой, переходящий в надрывные рыдания…
Санька безучастно сидел на полу в кузове военного «Урала», а на коленях покачивалась голова лежащего у его ног Данила. Глаза мальчика были закрыты, словно он спал, и лишь мертвенная бледность лица да тонкая струйка крови, стекающая из уголка рта, красноречиво указывали на его нынешнее состояние. Санька не дал похоронить в том кювете своего товарища, и солдаты сжалились, забрали обоих, решив, что по дороге до лагеря он все же смирится с потерей. Анатолий ехал на своем автомобиле, пристроившись в хвосте колонны. А на том участке трассы осталось только могила, где покоились убитые мужчина и женщина из «Опеля». Части тел уголовников, вырвавшихся на волю, и решивших что пришла анархия, даже не стали закапывать, скидав их в кювет.
Санька уже не мог плакать — слезы иссякли. Где-то внутри поселилась холодная пустота, а в мозгу пульсировала одна-единственная мысль: «Это моя вина!». Ведь не прыгни он тогда в кювет… Хотя, не появись та колонна на трассе и не оцени офицер столь молниеносно обстановку, кто знает, как бы все повернулось…