…«МАССОВЫЕ САМОУБИЙСТВА!»…
«...то чем пугали нас множество фильмов о вторжении, перестали быть просто выдумкой. Они среди нас! Они нападают, и мы должны дать им достойный отпор! Человечество должно сплотиться и ударить единым фронтом...»
…«ЯВЛЕНИЕ МИССИИ»…
«...солдат покинул пост и расстрелял восемнадцать человек, прежде чем был обезврежен. На допросе утверждал: «Они все монстры, а главный у них начальник части, но до него, гада, добраться не удалось». Тест на применение психотропных веществ, а так же тест на алкоголь оказались отрицательными. За последние два дня это уже пятнадцатый случай. В соседней области все закончилось большей трагедией...»
«... они создают иллюзии, очень реалистичные, даже с запахами и тактильными ощущениями, но совершенно беззвучные. Народная молва прозвала их «молчуны», что точно отражает сущность...»
«...утверждение правительства. В эвакуации нет необходимости. Проблему с молчунами решать на местах, собственными силами...»
Марат перестал скакать глазами по строчкам, так и не разобравшись, что случилось с родителями. Следующие несколько минут выпали из памяти. Вроде он опять метался по квартире. А дальше уже одетым, с рюкзаком за плечами, который так и не распаковал вечером, оказался у дверей подъезда.
Левая створка валялась на бывшей цветочной клумбе, в метре от проема, а на правой, не иначе как чудом оставшейся висеть на одной петле, скотчем крепились два листка, привлекшие его внимание.
«ЭВАКУАЦИЯ» — значилось на одном, ниже шел список адресов, куда следует явиться, взяв с собой документы и минимум личных вещей.
Рядом на желтом фоне красной краской знак биологической угрозы и крупными буквами: БУДЬ БДИТЕЛЕН! МОЛЧУНЫ!
А дальше он потерянно брел по улицам, в пустой голове ни одно целой мысли, лишь звенящие осколки. И где-то на периферии сознания легкое удивление, как его родной город превратился в это за какие-то семь дней.
Целые дома соседствовали с грудой стекла, бетона и арматуры. Битые стекла устилали блестящими льдинками тротуар. В нескольких местах что-то тлело, тянулись скрюченные дымные пальцы к облачным небесам. Машины попадались не часто, в основном выгоревшие дотла металлические скелеты.
Ни животных, ни птиц, не говоря уж о законных хозяевах города.
Первых людей, нервных и злых, Марат встретил лишь на окраине. Пока не заговорил, его держали на мушке, а потом всего лишь обобрали и отпустили. Спасибо, хоть одежду оставили и сильно не били.
Прошло два года. Первый месяц он пытался найти родителей, но никто не про какую эвакуации не слышал. Еще около месяца старался ужиться с выжившими, и понял, что не сможет — не хватает в нем чего-то, что роднило этих людей. Все ненавидели молчунов, за разрушившийся привычный мир, за страх, что насылали, за погибших родных, а Марат не мог.
В конце концов, он ушел и бесцельно бродил, пытаясь самостоятельно выжить в изменившимся мире. В города старался не заезжать, там, после ухода молчунов, продолжилась война, но уже всех против всех, единственная цель которой сводилась к «умри ты сегодня, а я, может, не умру завтра».
И в какой-то момент поиск еды и попытки не встретиться с себе подобными — вдруг обрели смысл. Марат понял — он не просто бродяжит, а ищет оставшихся молчунов, что бы опять окунуться в тот старый мир, где осталась его скучная жизнь.
Пусть молчунов в городах уже давно не осталось (может сами ушли, выполнив одним им понятную миссию, может все погибли в бесконечных облавах), зато в деревнях и маленьких поселках, где уже никто не жил, они еще попадались. И если бы кто-нибудь из людей узнал, кого Марат ищет и для какой цели, решил бы, что перед ним опасный сумасшедший, и пристрелил от греха подальше.
Но Марат избегал людей, искал и находил молчунов. И если ему разрешали, жил какое-то время. Потом либо понимал, что ему пора уходить, либо молчун исчезал. Марат читал старые книги, вдыхал ароматы забытых напитков и яств, нежился на солнышке, которое было светлее и теплее настоящего. Несколько раз даже смотрел телевизор. И отсутствие звука ему не мешало. Подумаешь звук. Можно претвориться, что сам оглох, а не мир вокруг молчит.
За воспоминаниями и размышлениями, не заметил, как добрался до временного лагеря. На машину, которую спрятал на всякий случай в густых кустах, никто, кроме любопытной белки, не покусился. Зверек оказался совсем не пуганый, сбежал лишь, когда Марат подошел вплотную и шикнул на рыжую бестию. Что ж, такое поведение белки радовало, значит, человека не было давно, возможно она вообще такое странное двуногое узрела впервые в жизни. На всякий случай обошел свою стоянку, но кроме следов мелкого зверья ничего не нашел.
Залез на заднее сиденье, достал из сумки два шоколадных батончика с орехами, изломанные рисовые хлебцы и термос с уже остывшим коричневым пойлом, которое кофе назвать язык не поворачивался. В целях экономии он заваривал пару пакетиков на литр кипятка. Марат медленно тянул бледно коричневую бурду и невольно вспомни, как она ему досталась.
Пару дней назад парня случайно занесло в минимаркет на бывшей заправке. До этого он уже несколько месяца не видел людей, а этот встреченный им оказался совсем не разговорчивым. Мертвые почему-то вообще предпочитают молчать.
Прижатый полупустым шкафом на пыльном кафеле лежал мужик в замызганной, изодранной одежде. Низ лица скрывала свалявшаяся борода, которая плавно перетекала в косматые брови и лохматую шевелюру. Мужик вцепился в свой драный ватник слева, а в глазах и на уже начавшем костенеть лице отразился такой страх, что Марат пришел к выводу — сердце не выдержало. Испугался мужик чего-то, может «молчун» забрел, может что-то и без его помощи показалось. Перенервничал, вот сердце и отказалось дальше работать. А в падении ухватился за шкаф, но тот оказался слишком легкий, не удержал вес тяжелого тела, сам следом опрокинулся, накрыл сверху. Остатки заплесневелых продуктов, в так и не потерявших яркости этикетках, разлетелись по всему магазину.
По привычке, извинившись перед мужиком, обыскал его карманы, стараясь не заглядывать в сведенное судорогой лицо. Нашел полпачки сигарет, зажигалку, ключи от машины и старую пожелтевшую свадебную фотку. На фото с обратной стороны значилось Семен и Анюта, 15 сентября 19… Уголок оторвался, оставив тайной год бракосочетания. Марат извинился еще раз, спрятал фото в тот же карман.
Машина обнаружилась сразу за магазинчиком — пикап с тонированными стеклами. Под брезентом в кузове громоздились ящики с тушенкой, какие-то выцветшие пакеты, овощные консервы в стеклянных банках, тщательно упакованные в старые газеты. Целая упаковка пакетиков с растворимым кофе. По современным меркам, мужик мог считаться продуктовым олигархом. В салоне под сиденьем припрятана винтовка и несколько упаковок патронов для нее. За столь щедрый подарок, грех было не похоронить незнакомца по-человечески. Марат только отвез труп подальше, что бы случайно на них кто-нибудь не напоролся.
Промучился почти два часа, ковыряясь в сухой, каменистой земле, но последний приют мужичка вышел знатным. Марат даже пробубнил над могилой что-то в духе: «Спи спокойно дорогой товарищ» и «все мы там будем, но, благодаря тебе, я еще не скоро».
От воспоминаний о неизвестном, скончавшемся в одиночестве мужике, стало опять грустно. Ведь и он, вот так же, умрет где-нибудь в дороге, в одиночестве, и вряд ли найдется кто-нибудь, столь же добрый, кто зароет его в землю, а не оставит на растерзания крысам и муравьям. Уж лучше тогда в гостях у молчуна… Марат тяжело вздохнул, допил одним глотком дрянной кофе, поморщился как от горького лекарства, завернулся в одеяло и уснул на заднем сиденье автомобиля.
Утром, позавтракал практически тем же, чем вчера ужинал, добавив лишь банку тушенки, и снова отправился в гости. В этот раз шел, глядя строго под ноги, на пыльную дорогу в две колеи и редкие пучки травы сухой уже травы. Про остальной пейзаж пытался забыть, хотя боковым зрением фиксировал развалины и обгоревшие остовы домов, покосившиеся заборы, разоренные огороды, заросшие жесткими высокими палками сорняков.