Убийца фыркнул, воткнул нож, которым ковырялся в ногтях, в стол, и потер нос.
- Мне не стыдно, - заявил он, скрестив руки на груди и облокачиваясь на спинку стула. – Напротив, это так весело. Что ж, несколько лет назад…
- Если быть точнее – шесть, - ввинтился ворчливо ученый.
- Несколько лет назад, - проигнорировав его, повторил Андерсен видя, как горбун сипит от негодования. – Сюда пришел человек. Его принимал вот этот скрюченный ворчун и, если не ошибаюсь, он ему отказал.
- Да-да, - сказал ученый. – Отказал. Еще бы, такой отвратительный тип, даром что черный маг. Хотел бессмертия. Вот в три тысячи восемьсот шестьдесят пятом году ко мне приходил действительно достойный. Его звали Ирбис Кайморальд. Он желал бессмертия не из страха перед смертью, а чтобы иметь возможность изучать магию в свое удовольствие. И, между прочим, он совершил немало славных подвигов, пока искал наш замок. А этот… Тьфу! Я его спрашиваю – ну зачем тебе это? Зачем? А он мне – я не хочу умирать, зачем нужна жизнь, если все каждый раз приходится начинать заново?! Отвратительно.
Рему вспомнились слова секретарши-безднопоклонницы. Она тоже втолковывала ему нечто подобное перед тем, как прыгнула вниз с моста.
- Но если Ирбис Кайморальд был бессмертным, - нахмурился Рем, глянув на Део, - почему он умер?
- Абсолютного бессмертия не существует, - ответил ученый. – Мастер Ирбис был очень хорош собой и кичился этим. Непростительная роскошь для ученого. Я предложил ему сделку. Я сказал ему – Ирбис, ты умрешь в тот же день, когда кто-нибудь в следующий раз увидит твое лицо.
- Это надо было видеть, - хрюкнул смешком Андерсен. – Сколько за ним охотились, считая, что его маска – артефакт из бездны. Сколько раз пытались сорвать. И все же сорвали вместе с приросшей кожей. Этот олух носил ее не снимая несколько сотен лет… бред!
- Но если этот человек, что приходил к вам шесть лет назад, ничего не получил, - уточнил Деокрис, - то почему же…?
- Это Андерсен во всем виноват, - заявил бард.
- Ага, - кивнул явно довольный собой убийца. – Безумие – лучшее топливо для преступления. Когда этот человек уже был готов уйти из замка ни с чем, я предложил ему сделку. Я сказал, что если он призовет в мир семерку алмазных монстров, то я, так уж и быть, выполню его просьбу и дарую ему вечную жизнь.
У Рема невольно сжались кулаки. Он посмотрел на Андерсена с ненавистью, но тот лишь ему подмигнул.
- Врезать бы вам за это хорошенько, - проворчал рыжий. – И не один раз.
- Не стоит, - осадил его Деокрис. - Он просто убьет тебя без колебаний.
- А ты хорошо меня знаешь, - оскалился Андерсен.
- Я знаю вашего верного последователя, Убела Андерсена Кайморальда, - почтительно кивнул Деокрис. – Грача.
- О, мой Убел, - мечтательно возвел глаза к потолку Андерсен. – Единственное, о чем я сожалею – что не убил его лично. Это была бы великая битва двух легендарных убийц, достойная лучшего полотна и самых красных красок. А ведь его отца назвали в мою честь, и тот дал сыну двойное имя так же в честь меня. Единственный мальчик, которым я действительно могу гордиться.
- А кто именно к вам приходил? – осторожно спросил Деокрис у принца. – Вы помните имя или особые приметы?
- Что скажешь, Вид? – повернулся тот к горбуну.
- Да, разумеется, помню, - кивнул горбун. – Сида Пхайни. Старик без одной руки.
- Не может такого быть! – запротестовал Рем, не желая верить услышанному. – Он же герой! Он всю жизнь проработал в Сыскном Доме, был лучшим из! У него много медалей! Он спас мне жизнь! Не мог он…
- Мог, - оборвал его Андерсен. – Люди – странные штуки, рыжий. Какая ирония. Ты так его любишь, а он так тебя ненавидит…
- Не правда, - потупился Рем. – Не может этого быть… он ведь всегда говорил, что я – талантливый… что у меня все хорошо получается.
- Грязное лицемерие, - облизнулся убийца. – А за твоей спиной он ненавидел тебя черной ненавистью. Еще бы. До встречи с тобой он был Бессмертным Сидой, грозой монстров, сотни раз уходившим от смерти. А тут из-за какого-то глупого, решившего спасти котика мальчишки, он вдруг превратился в Сиду - Дряхлую Развалину. Дряхлую развалину, готовую ради возвращения руки и глупой клички создавать тех, с кем всю жизнь боролся. Мне это нравится. Жаль, прочие не могут оценить всего трагизма ситуации.