Вдалеке мой водитель выходит из машины, подбегает к багажнику и достает зонтик. Слишком поздно. Я промок насквозь. И даже не заметил.
Я отмахиваюсь от зонтика, предпочитая барабанный бой дождя паническому стуку сердца.
Глава 3
Саммер
Пальцы зависают над клавиатурой. Я набирала и удаляла его имя несколько раз. Судя по взглядам посетителей кафе, сидящих неподалеку, постукивание по клавишам становится все более агрессивным.
Хотя, возможно, я просто чувствительна к их взглядам, поскольку осознаю, что поступаю неправильно.
Любопытство. Как сплетница.
Я бы предпочла искать информацию в уединении своего номера, но оказалось, что их услуги не включают бесплатный вай-фай. И вот я в кафе, пристально смотрю на свой ноутбук. Мои поиски ни к чему не привели.
Я не искала информацию о нем уже лет десять. От Кэтрин я знала, что у него все хорошо, а мне не стоит больше дразнить себя.
Медийная привлекательность Фицроев не знает границ. Очаровательная внешность, аристократические корни, воспитание, вращение в высших кругах — все это приманивало репортеров отовсюду. Об этой семье писали все газеты.
Но мужчина, которого я вижу сейчас, разительно отличается от парня, которого я знала. Сейчас это суровый, очень суровый мужчина. И дело не в возрасте. Есть что-то еще. Что-то темное и опасное.
Его ненависть к тебе.
Я отбрасываю эту мысль. Не хочу верить. Склонна думать, что это просто неотъемлемая часть того человека, которым он стал сейчас.
А может, все дело во мне? Может, когда меня нет рядом, он совсем другой?
Нет, я не хочу в это верить.
Как не хочу верить и в то, что он стал таким холодным и безжалостным. Даже его акцент стал резким.
А что насчет того, как он коснулся моей руки, задержал взгляд, опалил меня до кончиков пальцев ног неприкрытым желанием за несколько секунд до того, как изрек прощальное замечание, ранив меня до глубины души?
Я вздрагиваю и стряхиваю это с себя. Мне бы стоило знать, что он будет там. А следовательно, лучше подготовиться, поискать в Интернете информацию, которую можно найти.
Так сделай это сейчас.
Я смотрю на его имя в строке поиска, курсор мигает рядом. Нажимаю «Ввод» гораздо сильнее, чем следовало бы.
Пристально вглядываюсь в экран, когда появляются результаты.
Миллиардер. Миллиардер. Миллиардер.
Это слово повторяется. При каждом упоминании о нем появляется рядом. И я прокручиваю и прокручиваю.
Британский медиамагнат, предприниматель в области технологий и финансов, филантроп. Криптовалюта. Социальный предприниматель, основатель компании. Чистая стоимость…
Я сглатываю. Он действительно очень богат. Насколько же безжалостным нужно быть, чтобы достичь таких высот?
Для меня деньги — неизбежное зло. Я живу одним днем. Не поймите меня неправильно. Я не безответственная, всегда откладываю достаточно, чтобы убедиться, что никому не в тягость.
Обуза?
Я давлюсь смехом. Нет никого, для кого я могла бы быть обузой. Единственный человек, о котором я когда-либо позволяла себе заботиться, ушел. Ну, не совсем единственный.
Другой смотрит на меня с экрана, фотографии достаточно, чтобы мое тело согрелось. Я знаю, что он ненавидит меня и хочет избавиться. Но это не имеет значения.
И да, мне не в чем винить его.
Я ушла, не попрощавшись.
А теперь он вынужден делиться со мной своим наследством.
А если он женат? Неужели Кэтрин так бы поступила с ним?
Я печатаю «Жена Эдварда Фицроя». Ввод.
Так много фотографий. Все лучшие представители общества. И женщины. Много женщин. И все соответствуют ему. Во всем. Статус, внешность, образование.
Я не дотягиваю ни до одной из них.
Ты достаточно хороша такая, какая есть. Тебе нечего доказывать. Не на кого произвести впечатление.
Я тянусь за своим мокко, делаю сладкий успокаивающий глоток и осмеливаюсь прокрутить дальше.
Стоп! Что это?
Нажимаю на заголовок, не в силах удержаться.
Симпатичный парень, успешный, среднего возраста, все еще холостяк.
Наш потрясающий Фицрой гей?
Это один из вопросов, на который я знаю ответ. Возможно, мы и не пересекали черту, но выражение его глаз тогда… Да и взгляд вчера был таким сильным, что превзошел ненависть. Нет, он не гей.
Я бы только хотела быть так же уверена в намерениях Кэтрин. И знаю, что письмо поможет объяснить, но не могу его открыть. Сейчас оно под моим ноутбуком, но всякий раз, когда я тянусь за ним, у меня переворачивается все внутри, а пальцы отказываются повиноваться. Вина и горе держат меня в заложниках.