Катер подошел к небольшому причалу, из него на берег сошел молодой лейтенант. Причал был хлипким, а лейтенант худым, высоким, с массивным лбом и роскошными усами, которые плавно перетекали в густые бакенбарды. Рауль Мария Виктор де Кассар был из рода старых переселенцев, которые осваивали негостеприимные просторы Чили. Лейтенант был зол, еще со вчерашнего разговора с мама, которая нашла ему подходящую, по ее меркам, невесту. Представительница еще одного старого аристократического рода была сущей уродиной, под стать самому лейтенанту, но это если смотреть со стороны. Сам Рауль считал себя красавцем, а потому и жену себе хотел посимпатичнее. Но его семья испытывала серьезные финансовые проблемы, а женитьба могла их поправить. Так что за уродину, так за уродину!
На берегу лейтенанта уже встречали. Возглавлял группу торжественного приветствия представитель кинокомпании, толстенький симпатичный боливиец, которому удалось хорошо пригреться в США. Лейтенант уже бывал на острове, когда съемки только начинались, и перемены на острове ему не понравились.
— Добрый день, сеньор Рауль! Как добрались? Что вас привело к нам на этот раз.
— Генерал прислал меня посмотреть, какова обстановка на острове.
— Инспекция? Экскурсия? Великолепно! Мы все вам покажем.
В сопровождении двух матросов из катера и целой толпы сотрудников кинокомпании Теодоро Б. Кастро (представитель кинокомпании) и лейтенант де Кассар (пограничная стража) пошли прямо на съемочную площадку.
— Здесь сейчас будет сниматься эпизод с приездом дикарей. Наша главная звезда, великолепный Монтгомери Клифт, поехал расслабиться в Сантьяго, основные эпизоды с его участием уже отсняты. Вернется послезавтра. Вот тут гримируют актера, который играет Пятницу. Знаете, была идея сделать Пятницу женщиной, но, по зрелому размышлению, компания от этой мысли отказалась. Это домик режиссера, его сейчас трогать нельзя, он готовится к съемкам. А если режиссер будет раздражен — весь график полетит в тартарары. Тут домик самого Робинзона. Как вы видите, мы тут не тронули ни одного дерева, как и договаривались, все реквизиты мы привезли с собой.
— Проводите меня в ваш павильон. — приказал лейтенант. Делегация поплелась к павильону, к которому идти надо было минут двадцать, не более того. В павильоне было достаточно много народу — шла перемена декораций. Собирались, по-видимому, снимать сцену в трюме корабля.
— Мы будем снимать одну из первых сцен фильма, в которой корабль Робинзона попадает в шторм. Отрываются бочки, перекатываются, даже пушка срывается с привязи, разносит все вокруг, калечит людей. Это будет фантастическая сцена! — лицо боливийца светилось непередаваемым энтузиазмом.
— Сеньор Кастро, а что у вас в этих бочках и почему они такие… грязные? — лейтенант обратил внимание на дюжину бочек, стоявших посреди трюма.
— О! В них золото, сеньор лейтенант! И еще они не старые и грязные — их состарили и запачкали, чтобы они больше походили на бочки с сокровищами. Прошу вас.
Лейтенант напрягся, подойдя к бочкам, открыл одну из них, вторую, третью. В бочках действительно валялись золотые монеты, но слишком уж блестящие, настолько красивые, что опытный в этих делах пограничник сразу определил фальшивку. Запустив руку в одну из бочек, он стал перебирать эти фальшивые побрякушки, пока его рука не натолкнулась на деревянную крышку, вздрогнул и тут же задал вопрос:
— Что тут под крышкой? — в голосе чилийца явственно звучала подозрительность и напряжённость.
— Эй! Откройте! — подал команду представитель кинокомпании. Пока рабочие вываливали из бочки имитации золотых монет, выбивали промежуточную крышку, под которой оказался песок, рассыпавшийся по земляному полу, лейтенант решил, что его собеседник не столько боливиец, сколько бразильский или уругвайский еврей. Оставалось только пнуть песок носком сапога, вот только его собеседник решил взять инициативу в свои руки.