— Поцелуй мамочку и пожелай ей спокойной ночи, — сказал Джоэль, подталкивая к ней благоухающее розовое создание.
— Доброй ночи, милая, увидимся утром, — небрежно сказала Эйлин. Чтобы расслабиться, она встала и начала мыть посуду после чая с преувеличенным шумом, думая с горечью: «Что он знает о кормлениях через каждые четыре часа и о пеленках, об утомительных прогулках, когда толкаешь перед собой коляску, о сценах, которые постоянно устраивает ребенок? Для него все одна забава. Что он знает о поездках на работу в переполненном автобусе, о невозможности вести веселую светскую жизнь? Что он знает о моей борьбе и болезненных решениях? Он все еще безответственный студент.»
Джоэль, уложив Гей, вернулся в комнату с самодовольным видом. Он встал у камина, улыбаясь широкой улыбкой.
— Мне понравилась малышка.
— Хм! — презрительно фыркнула Эйлин.
— Хотя это несколько утомительно.
— Что ты этим хочешь сказать?
Джоэль взглянул на ее застывшее лицо и сделал еще одну попытку завязать разговор.
— Симпатичное местечко ты выбрала. Кому принадлежит этот дом?
— Друзьям моих родителей, — кратко ответила Эйлин, думая о долгой прогулке в Гордон, возне с огнем, и о том, где высушить мокрую одежду Гей.
— О Боже, — воскликнула она. — Я забыла принести с улицы постиранное белье.
— Я помогу, — предложил Джоэль.
— Я сама. Ты не знаешь, где оно висит.
Эйлин поспешила в темный сад, поскользнулась на ступеньках и стала снимать мокрые вещи с веревок. Простыня ударила ее по лицу. Эйлин вздрогнула и, выругавшись, открепила ее, сняла пижаму Гей и побежала обратно в дом.
— Ты похожа на фурию, — засмеялся Джоэль.
— Я и чувствую себя такой. Эти вещи кажутся более мокрыми, чем когда я развешивала их.
— Гей все еще мочится в кроватку?
— Прошлой ночью — да.
Она не стала объяснять, что дома такие случаи крайне редки.
— Дай мне белье. Я развешу его своими сильными руками хирурга.
Эйлин сдалась и начала отогревать мокрые руки у огня.
— Где мне развесить их?
— В бельевой, самой первой комнате. Остальное белье, наверное, уже высохло.
Вернувшись, Джоэль сел на стул у камина, задумчиво посмотрел на Эйлин и сказал:
— Давай поговорим.
— О чем?
— О кораблях и башмаках, и сургуче — о тебе.
— Что обо мне?
— О том, что мне хотелось бы знать.
Начался злополучный разговор. Теперь Эйлин могла расквитаться с ним и говорить холодным и деловым тоном, как она планировала. И она кратко рассказала Джоэлю, что окончила курсы секретарей и теперь работает в офисе, а ее мать заботится о Гей, но теперь она (Эйлин) решила взять воспитание дочери в свои руки. Она нашла себе квартиру и ясли. Это было не совсем так, но Эйлин хотела показать, что она в состоянии сама планировать свою жизнь, совершенно ни в ком не нуждаясь.
Она не стала ему рассказывать о своих вечерних занятиях, о том, что она учится сейчас на декоратора, о том, что ее мать предложила удочерить девочку, и о ее преданности внучке, о горькой войне, идущей между ними за право воспитывать Гей, о том, что Эйлин живет в своем узком кругу, не зная мужского общества.
— Ну и компетентный же ты цыпленок, — с восхищением пробормотал Джоэль.
Эйлин оставила комплимент без внимания.
— Ты счастлива? — спросил, наконец, Джоэль.
— Счастлива? — фыркнула Эйлин.
— Извини. Глупый вопрос. Я хотел спросить, ты сожалеешь..?
— Что родила Гей? — На это у Эйлин был заранее приготовлен ответ: «Нет, я не жалею. Многие одинокие женщины имеют детей. Просто надо быть в курсе опасностей, которые подстерегают тебя».
Как неестественно прозвучали ее слова!
— Давай лучше поедим, — сказала Эйлин.
Джоэль молча съел яичницу с ветчиной, а затем спросил:
— Не хочешь ли спросить обо мне?
— Не очень. Твоя жизнь теперь не имеет ничего общего с моей.
Джоэль зло посмотрел на нее. Наконец, ей удалось растопить его сдержанность, и цивилизованная дипломатичность изменила ему.
— Тебе не интересно узнать, что я заключил брак без любви?
— Нет, — ответила Эйлин.
— Ее отец — владелец фирмы по производству I лекарств. Знаешь выражение: монополисты всего мира, объединяйтесь — вам нечего терять, кроме своих цепей!
Эйлин взорвалась яростным смехом.
— Я должен советовать своим пациентам покупать эти чистые-чистые лекарства, и мы заработаем кучу денег. Очаровательная девушка, ее зовут Дафния, а может Синтия. Я не в состоянии запомнить. Я зову ее просто милашка.