Ее сердце застучало в груди от звука голоса Форестера. Она думала, что больше никогда не услышит его.
— Может быть, и нет, — заявил Грис.
Он держал видеокамеру в руках и снимал ей.
— Но будет. Я знаю ее. Знаю, как работать с ней. Я буду стирать ее в порошок, буду ломать ее уверенность и самооценку, пока она не поверит, что она никчемный кусок дерьма, которым, я знаю, она является.
— Зачем? Зачем ты так поступаешь?
— Какая тебе разница, придурок? Ты избавляешься от нее. Я и она уедем вместе. Тебе же никогда не придется снова думать о ней.
— Я никогда не забуду ее.
— Что ж, позволь мне дать тебе небольшой стимул двигаться дальше по своей жизни. Я хочу убедиться, что ты совсем забыл о ней.
— Я никогда не забуду ее.
— Она была шлюхой, Форестер. Прежде чем ты узнал ее, перед тем как я узнал ее, она был шлюхой. Эль была собственностью Лос Лобос. Она принадлежала им, и они делали с ней все, что хотели.
Эль не могла дышать. Она не могла поверить, что была свидетелем этого. Там находился Грис — человек, которому она доверила все, а он рассказывал самые сокровенные, самые темные секреты мужчине, которого она любила. Это изменило бы все. Форестер никогда больше не будет смотреть на нее так, как прежде. Он растеряет всю любовь, что к ней испытывал.
Она смотрела, открыв рот, но Форестер ничего не ответил. Грис только кивал.
— В чем проблема, мразь? Тебе нечего сказать? Проглотил язык?
— Пошел ты, Грис.
— О, ты, кажется, расстроен. Это от того, что я сказал?
Форестер попытался шевельнуться на полу, но был слишком травмирован, чтобы смочь встать на ноги.
— Пошло оно, — сказал он. — Нахрен все это. Наслаждайся жизнью, Грис. Я надеюсь, что больше никогда тебя не увижу снова.
И тут сердце Эль разбилось. Вот и все. Так просто. Форестер перестал любить ее. Он больше не желал ее. Он покончил с ней. Эль полагала, что не должна винить его. Какой мужчина в здравом уме захотел бы девушку с таким прошлым?
Форестер лежал на полу с закрытыми глазами.
Эль ничего не видела, так как глаза застилали слезы. Она не могла мыслить здраво, не могла двигаться.
Она чувствовала себя так, словно ее сердце раздавили ботинком. Ее живот свело. Она хотела выбежать в коридор и сказать Форестеру, чтобы он не переставал любить ее. Она хотела умолять его дать ей шанс. Она была больше, чем ее прошлое. Она была намного больше, чем это. Она была не такой, как он подумал.
Цитата, продолжала крутиться в ее голове.
*
Пусть лучше ненавидят за то, кто ты есть, чем любят за то, кем ты не являешься.
*
А потом дверь распахнулась. Сила удара сбила Эль с ног. Она упала на пол, и когда посмотрела вверх, увидела Гриса, стоящего над ней, челюсть которого демонстрировала жесткий оскал. Это был именно тот взгляд, который появлялся у него, прежде чем он начинал бить ее. Она села на колени и закрыла лицо руками, чтобы защитить себя от шквала насилия, как она полагала, обрушится на нее. Но этого не произошло. Грис только рассмеялся. Он закрыл и тщательно запер за собой дверь. Он заметил, что динамик был включен, и это еще больше позабавило его.
— Итак, — сказал он, — ты все слышала.
Эль кивнула.
— Видишь, Эль. Я пытался предупредить тебя. Я знал, что после того, как твой любовничек услышит правду, он больше не будет относиться к тебе, как прежде. Ты видела все своими глазами. Когда я сообщил ему, кто ты на самом деле, это выбило у него почву из-под ног. Это вышибло любовь из его сердца. Сейчас он ничего к тебе не испытывает.
— Это неправда, — сказала Эль, но, несмотря на произнесенные ей слова, она сама расслышала в своем голосе сомнение и страх.
Она уже начала сомневаться в себе, начала сомневаться в любви Форестера.
Ей пришлось пережить столько всего. Она отказалась бросить его. А теперь чувствовала, что вся ее уверенность, все ее доверие испаряется.
Разве мог Форестер полюбить ее? Эль была никчемной. Была продана в рабство ее собственной матерью. Она была никем другим, как шлюхой, и дочерью шлюхи.
— И, кроме того, — продолжил Грис. — Ты видела его. Я выбил из него дерьмо. Если ты не отпустишь его, то он скоро умрет. Вся полиция этого городка на моей стороне. Если ты не поедешь домой со мной, то я скажу им, чтобы они его не выпускали на волю.
— Ты не можешь этого сделать, — прохрипела Эль.
— Легко, и могу сделать намного хуже. Я могу заставить убить его, Эль.
— Полиция ни за что не позволит тебе это сделать.
Грис наклонился к ней и поставил ее на ноги, затем подтолкнул к двери и прижал лицо к окну.