Мы идём по взлетающему вверх, навстречу щупальцам Древних, богу, а от нас уже укатывается, ломаясь по дороге, «Вельд». Я, и не очень хорошо соображающий кид, которому я с минуту назад отхватил руку старрхом. Ну, как идём? Я почти несу товарища, подхватив его подмышку.
— Что мы ищем? — интересуется он.
— Дырку, — честно отвечаю я, находя сквозную дырку от выстрела «Славы Кригстана».
— Зачееее…
Мы нашли дырку. На стол выложены все карты до единой, но во мне слишком мало доверия, чтобы рискнуть и устроить родео на почуявшем очередную смерть Должника боге. Мы же взрослые люди, знаем, чем отличается Дьявол от Бога. Первый чертовски хорошо умеет играть, а у второго крапленые карты. Ну а если наш Неверящий что-то придумал и против дохнущего у себя в потрохах Должника…, то я сниму перед ним шляпу.
Позволяю нам проскользить по оплавленной прожженной плоти метров тридцать вглубь, а затем останавливаю движение, вбивая старрх в мясо бога. Закрепиться, затем растопыриться в этой ране, упираясь ногами в её стенки… Так, хорошо. Мы держимся.
— Прости, дружище, — говорю я Крюгеру, — у нас нет времени.
— Давай…, — шепчет он, неуклюже дёргаясь. Чувствую, как он что-то сует мне в карман куртки.
Выдернув старрх, удерживаясь на ножном упоре, вбиваю нож снизу вверх в солнечное сплетение Должника. Резко проворачиваю его, делая рану совершенно фатальной, быстро вынимаю, а затем вновь вбиваю нож в «стену», хватаясь за рукоять. Вовремя. Туннель, проделанный разогнанным до космических скоростей снарядом, начинает волноваться. Вишу в темноте, удерживаясь на ноже и ногах, удерживаю хрипящего Должника, отдающего концы. Голову наполняют странные звуки, как будто тысячи одинаковых голосов вразнобой что-то хотят до меня донести. Сама собой включается Характеристика, на глаза лезут Квадры, способности, таланты… всё это диким месивом полностью блокирует мне зрение.
А я просто вишу. Держусь, так сказать. На голой воле, силе и… очень знакомом безумном хохоте, перебивающим эти голоса. Они звучат все тише и тише, а сам хохот Суматохи, счастливый, придурочный, безумный — всё громче и громче.
Я знаю, что все наши домыслы о том, что смогу выжить, потому как уже не являюсь Должником по сути — гроша ломаного не стоят. Должник есть Должник. Мы искусственные, а я так вообще дважды. Или трижды. Но сам, сейчас, в темноте, буквально в жопе у чудовищного бога, я улыбаюсь. Не как тот, кто что-то там спас. Не как тот, который чего-то добился. А просто из вредности. Просто потому, что я, когда-то павший жертвой некоего могущественного существа, навязавшего мне свои условия в мире, искалечившим мою душу и разум, вернул ему вот этот Долг.
Волди погиб во имя искупления. А я сейчас готов сдохнуть во имя расплаты.
Боль перекручивает внутренности. Сильно, резко, сразу. Так, что я не удерживаю труп Крюгера, но пытаюсь поймать, успешно, только он меня дергает, срывая с места, и я, уже летя вниз вслед за ним, со старрхом в руке, сжимаюсь еще сильнее. Почти теряю сознание от скручивающих меня приступов боли. Желудок, легкие, сердце, голова, мышцы, всё это по очереди вспыхивает карнавалами острой дергающей агонии.
Затем вспыхивает свет. Не особо он и ярок, потому что я вываливаюсь из туши бога снизу, но… он есть. Я лечу. Впереди меня летит тот, кто словом и делом пожертвовал своей жизнью ради других. Ну как летит? Его тело летит, конечно. Вполне допускаю, что пронырливый лысый говнюк до последнего лелеял надежду угробить меня, а не себя, но, хей, это же Кендра.
Тут такое в порядке вещей.
Хлопок раскрывшегося парашюта. Рывок вверх. Боль утихает достаточно, чтобы иметь возможность оглядеться по сторонам. Увидеть неспешно закрывающиеся космические окна, в которые уходят жуткие щупальца создателей жизни, оценить расстояние до величественно падающей туши дохлого бога. Оно слишком мало, но я уже чересчур выжат, чтобы хоть чего-то бояться. Наоборот, думаю, что нераскрывшийся парашют послужил бы замечательным концом этой истории. А что? Все умерли, все выжившие счастливы, зло ушло из этого мира. Однако, нет. Зло бессмертно.
Относительно. Огромная лепешка дохлого дерьма всё-таки падает на бренную землю Кендры, порождая огромный «бух», а вместе с ним и чудовищную волну пыли и потревоженного воздуха. Небольшого гнома на совсем небольшой высоте кувыркает по воздуху от всего этого дела так, что он снова теряется в этом большом и сложном мире. В себя он приходит, лишь с размаху уткнувшись в землю, а потом еще будучи по ней протаскиваем парашютом метров, эдак, с полсотни. Но старрх со мной, он режет стропы легко и просто. Встаю. Вокруг просто караул сколько дохлых тварей самых разных разновидностей. Даже «суматохи» есть.