Настя плюхнулась на жалобно скрипнувший косой стул и едва ли не с головой заглянула в пустой рюкзак. На дне белела записка. Настя истерично хихикнула, подумав, что все это похоже на какой-то дебильный квест.
Очень опасный квест, если учитывать, кто был их соперником.
На бумажке было имя, адрес, дата и время. Настя порылась в рюкзаке, но там больше ничего не нашлось. Тогда она сложила все обратно, предусмотрительно спрятав записку во внутренний кармашек, и открыла второй рюкзак.
Черный пакет с деньгами, две папки с документами и еще одна записка.
«Синюю папку оставьте себе, белую отдайте с деньгами». А потом имя, адрес, дата и время.
– Очаровательно, мам.
Настя зарылась руками в волосы, понимая, что вот-вот разрыдается. Сначала высылает их из города, потом засылает к ним «курьера», а теперь делает из них посыльных. Мало того, что они живут, как на пороховой бочке, вздрагивая от каждого шороха на лестничной клетке, так еще и это. Хранить дома документы, которые, очевидно, слишком ценные, чтобы мать могла держать их при себе, и семизначные суммы.
Настя не знала, сколько она просидела, тупо глядя прямо перед собой, но потом вдруг подорвалась и стала метаться по квартире, думая, куда сунуть чертову папку. Как припрятать рюкзаки. А что будет, если в квартиру кто-то влезет? А если ОН узнает, что они здесь? Бесконечные «а что» и «а если».
А вдруг сосед кому-то расскажет, что видел?
Эта мысль пригвоздила ее. Настя уже почти решилась пойти к нему и сказать, чтобы не смел никому ничего говорить, но потом остановилась. Это слишком подозрительно. Тем более он пообещал.
– Обещания – ничто, – напомнила она сама себе.
Мама всегда так говорила. И, к несчастью, она редко ошибалась. Эта мысль так разозлила Настю, что она пнула диван, пытаясь дать эмоциям хоть какой-то выход, и больно ударилась мизинцем.
Боль отрезвила. Девушка вытащила телефон и зашла в почту.
«Посылку доставили. Все ок».
Она перечитывала это скупое сообщение, желая стереть его и начать сыпать вопросами. Написать, что ей страшно, что она устала. Что она не хочет участвовать во всем этом. Что она хочет домой.
Но она знала, что нельзя. Что писать надо как можно проще и обезличеннее. Настя нажала «отправить».
– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, мам.
Она отложила телефон, а потом подскочила, едва не словив инфаркт.
В дверь позвонили.
Глава 8 У всех есть право хранить молчание
Настя быстро посмотрела на часы, которые прилипли стрелками к половине третьего ночи, еще быстрее набрала номер Эрика и поняла, что его телефон выключен. Либо за дверью пьяный брат с разряженным телефоном не может найти ключи, либо брат тусит в клубе и у него не ловит телефон, а за дверью неизвестно кто.
В дверь настойчиво позвонили в третий раз. Кто-то явно желал, чтобы ему поскорее открыли. Настя оценила обстановку. Она толком не спрятала посылки от матери, она совсем одна и в случае чего даже обратиться в полицию не сможет, потому что светить паспортом нельзя. А если подойти и посмотреть в глазок, то снаружи могут услышать ее шуршание за дверью.
Можно, конечно, сделать вид, что ее нет дома. Но вдруг там реально Эрик? Настя посчитала до десяти, выдохнула, призналась сама себе, что к восемнадцати годам благодаря матери заработала паранойю на пару с невротизмом, а потом спокойно взяла кухонный нож для обороны и медленно и беззвучно пошла к входной двери, слыша, как сердце стучит в ушах от волнения.
Не издавая ни звука, девушка осторожно посмотрела в мутный глазок и не поверила своим глазам. Страх в мгновение ока сменился яростью, и она швырнула нож на старую тумбочку у двери, чувствуя себя последней идиоткой. Первой мыслью было не открывать, а пойти принять ванну. Пусть этот придурок сидит там хоть до утра. Второй мыслью стало любопытство, и сразу за ним тревога. А если у Эрика проблемы и незваный гость пришел по делу?
Решив, что драгоценный близнец дороже ее спокойствия, Настя нехотя приоткрыла дверь, стараясь сдерживать внутреннюю фурию.
– Я уже думал, не откроешь, – Юра сиял, как баллотирующийся депутат, обещающий народу светлое будущее.
Настя мгновенно уловила шлейф приятного парфюма с отчетливыми нотками перегара и сигаретным дымом. А еще заметила, что Юра покачивается, как маятник.
– Что ты здесь делаешь? С моим братом все в порядке? – тут же нетерпеливо спросила Настя.
– Он зажигает на танцполе, – сиять больше было просто некуда, но Юра аж светился от самодовольства и радости. – А ты покинула бал, как Золушка, оставив принца в одиночестве.